Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня
Он живет под Москвой. Когда приходили письма с пометкой «Космонавту-три», их несли Николаеву. Он живет в холостяцкой квартире. В тех же домах, где Гагарин, Титов. С родины он получал письма с девичьим почерком. Потом письма приходить перестали. Друзья знали: переживает. Попытались спросить. Ответил:
– Прежде всего – спокойствие…
Здравствуй, Земля!
С возвращением!
* * *С Андрияном приходилось встречаться несколько раз. Но встречи были короткими: в Кремлевском театре, на избирательном участке, на дружеской вечеринке, куда всей группой приехали космонавты. Меня занимали его часы. Тот ли самый подарок с надписью, полученный от командира части? Выбрав момент, я спросил:
– Те самые?..
Он сказал:
– Те самые…
…Отказала турбина. В ушах застыла звенящая тишина. Самолет падал.
– Отказала турбина… Отказала… Теряю высоту…
Ответ был коротким:
– Катапультируйте! Катапультируйте немедленно… Сорок седьмой, почему молчите? Катапультируйте!.. – Это был голос полковника, следившего за полетом.
– Хочу посадить…
– Посадку запрещаю. Запрещаю посадку…
Первый раз лейтенант не послушался приказа. Самолет был совсем новый. Спуститься на парашюте и увидеть груду металла? Нет!
– Иду на посадку…
Посадить реактивный на поле, с заглохшей турбиной?! Он бы и сам осудил смельчака… Земля! Вот она. Овраг! Нет, проскочил… Потрогал грудь, ноги. Выпрыгнул. Самолет невредим! Попытался поймать белую бабочку, севшую на крыло. По полю мчалась машина с красным крестом. Из газика выпрыгнул полковник. Обнял…
Должен признаться: эту историю сам Андриян рассказывал без восклицательных знаков. Он говорит негромко, наблюдает, хорошо ли его понимают. Он снял часы.
– Вот, если очень интересует. Подарил полковник, тот самый – «Посадка запрещена!».
На крышке часов была надпись: «Л-ту Николаеву А. Г. от командира в. ч. 24 августа 1956 г.».
– Очень прошу, пожалуйста, не делайте из меня сверхчеловека. Каждый летчик очень не хочет бросать машину. Очень не хочет. В таких случаях прежде всего – спокойствие…
Фото автора и из архива ИТАР – ТАСС. 12 августа 1962 г.Капитан звездолета «Восток-4»
Должен признаться: очень приятно говорить о людях, которые сейчас там. В редакции лихорадка. Звонки, беготня. Комната, где сидят специальные корреспонденты, полна людей. Теперь, когда известны имена и фамилии, каждому хочется знать как можно больше о людях, которых еще вчера мы называли условно: «Космонавт-Три», «Космонавт-Четыре». У них много друзей, и всех сейчас осаждают: «Ну расскажи…» Интересует все: где родился, как учился, какие песни любит, как стал космонавтом, семья, характер, на кого похож – на Титова или Гагарина. Рост, тренировки, любимые книги… Все интересно. Подвиг людей так высок, что имена их облетели планету быстрее, чем сами корабли делают свои витки. Они успели стать любимцами у Земли. И Земля хочет знать все о любимцах…
Космонавт Павел Попович… В апреле мы брели в подмосковном лесу. Павел сошел с дорожки наломать веток с пушистыми шариками. Возле куста была ямка с нерастаявшим снегом… У дороги Павел снял ботинок и вытряхнул воду. Шли люди, с гулом проносились машины. Кто мог подумать на той дороге, что майор, весело вытряхивавший воду, уже прошел все испытания и был готов к старту!
Павел Попович. В этой улыбке – весь характер веселого, жизнерадостного человека.
Тяжело в учение. Легко в космосе.
Сейчас, вспоминая встречи, я думаю: что больше всего запомнилось, что главное в характере человека, который стоит в шеренге – Гагарин, Титов, Николаев, Попович?..
Улыбка… Первый раз эту улыбку я увидел у матери. Немолодая женщина мазала глиной печку.
– Здравствуйте, Федосья Касьяновна! – Я поставил чемодан и стал вытирать ноги.
– Маты моя! Та вы ж вымоклы…
Федосья Касьяновна ставила на чистую скатерть блюдечки, банку с вареньем, принесла старенький пиджачок:
– Одягайтесь, и носки ось сухоньки…
Я смущенно отказывался, а она говорила певучие украинские слова, из которых каждый понял бы: «Молодые, здоровье не бережете…»
Обжигаясь, я пил малиновый чай. Федосья Касьяновна сидела напротив. Фланелевая кофта, платочек, внимательные глаза с пучками морщинок. Матери любят смотреть, как сыновья после дороги пьют чай. Тикали часы, в углу, возле печки, пробовал голос сверчок.
– А вы з малиной, з малиной…
Осторожно завожу разговор о сыне. В доме зовут его Павлик. В доме знают уже: он там, где-то рядом с Гагариным.
– Прислав лыста: «Будэ кино про космонавтив – обязательно подывитесь…» Пишлы до кино. И батько, и Колька, и я, и сестры. Дывимся. Все летают, все тренируются. А потом идут з Гагариным весели, як бригада в колгоспи. Я как закричу: «Ой, Павлик! А батько менэ – толк: «Мовчи!»
Федосья Касьяновна тянет ослабшую нитку из скатерти, катает из нитки клубочек:
– Сынку, ты небось бачив: ци ракеты – вони дуже надежни?..
Вечером с дежурства приходит отец Павла – Роман Порфирьевич. Он долго гремит умывальником, потом, вытираясь, рассказывает заводские новости. Роман Порфирьевич тридцать лет работает кочегаром. У него чумацкие усы, веселые искорки под бровями. До полночи разговор. Федосья Касьяновна сидит на прежнем месте, положив руки на стол. В соседней комнате листают «альбом с артистами» младшие дети Поповичей – Надя и Колька. Девятиклассник Колька успел уже рассказать гостю семейную родословную. Кроме Нади и Павла, есть еще старшая сестра и брат Петро. Он тоже военный. Колька любит историю и сумел доказать в школьном кружке: поселок Узин стоит на земле ни много, ни мало – четыреста лет…
Свои тридцать два года человек прошел по земле с улыбкой. Мать говорит:
– И в люльке не плакав… Плакав тильки два раза. Плакав, когда батько учив ремнем за кавуны з колгоспных баштанив. Плакав, когда сестру в сорок третьем уводили в неметчину…
С самого детства он веселый и добрый. Он не давал матери сходить за водой. Он перетрет тарелки, вымоет пол, наколет дров. Он вместо матери ходил «мазать хату». Есть в украинских селах обычай. Мазать глиною хату собирается полдеревни. Сегодня твою мажем, завтра – мою. После работы веселый обед в саду, под вишнями. А потом песни. Павел любил дружные и веселые «мазанки». Приезжая в село уже офицером, он скидывал гимнастерку и брался за глину. А потом песни. На самых дальних улицах в Узине знали: Павлик в отпуск приехал…
В детстве он любил лыжи и математику. Любил книги.
