Ольга Таглина - Михаил Булгаков
Но рубеж 1929 года и начала 1930-х годов был насыщен для Булгакова драматическими событиями не только творческого характера. Назревали новые серьезные перемены в его личной жизни. Л. Е. Белозерская так пишет об этом в своих мемуарах: «По мере того, как росла популярность Михаила Афанасьевича как писателя, возрастало внимание к нему со стороны женщин, многие из которых… проявляли уж чересчур большую настойчивость…»
28 февраля 1929 года, как вспоминала Любовь Евгеньевна, у Михаила Афанасьевича произошло знакомство с будущей третьей женой: «…Мы поехали как-то в гости к его старым знакомым, мужу и жене Моисеенко (жили они в доме Нирензее в Гнездниковском переулке). За столом сидела хорошо причесанная дама — Елена Сергеевна Нюренберг, по мужу Шиловская. Она вскоре стала моей приятельницей и начала запросто и часто бывать у нас в доме».
Любовь Евгеньевна не любила говорить о своем разрыве с Булгаковым и его третьей женитьбе. Мемуары «О, мед воспоминаний» она заканчивает так: «Не буду рассказывать о тяжелом для нас обоих времени расставания. В знак этого события ставлю черный крест, как написано в заключительных строках пьесы «Мольер»».
Не способствовали укреплению семьи Булгакова и Белозерской и занятия, которыми неожиданно увлеклась Любовь Евгеньевна. Она поступила в автошколу и стала рьяной поклонницей лошадей, занималась в манеже на Поварской улице. Дом порой заполняли мужчины в промасленных куртках, жокеи с ипподрома, шло живое обсуждение скачек. Словом, Любовь Евгеньевна жила своей счастливой и интересной жизнью!
Елена Сергеевна Шиловская, бывавшая в этот период в доме Булгакова, впоследствии вспоминала: «Однажды он сказал ей: — Люба, так невозможно, ведь я работаю! — И она ответила беспечно: — Ничего, ты не Достоевский! — Быть может, это был самый тяжелый камень, брошенный в него. Он побледнел, когда рассказывал об этом. Он никогда не мог простить этого Любе…»
С Шиловской все было иначе. Елена Сергеевна так описала первую встречу с Булгаковым: «Сидели мы рядом, у меня развязались какие-то завязочки на рукаве… я сказала, чтобы он завязал. И он потом уверял всегда, что тут и было колдовство, тут-то я его и привязала на всю жизнь».
Елена Сергеевна и Михаил Афанасьевич верили в судьбу, они были убеждены, что их встреча была предопределена. Шиловская стала для Булгакова единственной любимой женщиной, понимавшей его, верившей в его талант, остававшейся с ним до последних его дней.
Известно, что Булгаков старался сделать все возможное, чтобы разрыв отношений с Любовью Евгеньевной не отразился на ней слишком болезненно. Он помогал ей материально, часто навещал. Новая жена писателя, Елена Сергеевна, также стремилась сохранить с ней дружеские отношения.
Племянник Любови Евгеньевны И. В. Белозерский вспоминал, что она, как всякая оставленная женщина, была оскорблена, и это чувство сохранила надолго. Булгаков оставил свою рукопись «Мольер» с посвящением уже бывшей жене, и этот поступок еще раз подтверждает, что он хотел сохранить с ней по возможности дружественные отношения.
Жизнь с писателем многому научила Любовь Евгеньевну. Фактически она была его секретарем: писала под его диктовку деловые письма, записывала произведения, помогала готовить к печати фельетоны (один из них даже имеет подпись «Любовь Булгакова»), переводила материалы к «Мольеру», инсценировке «Война и мир».
Знание европейских языков и большая культура позволили ей работать во многих московских газетах и издательствах — «Техническая энциклопедия», «Академия», «Гослитиздат». Она готовила к печати книги разных авторов, выходящие в серии ЖЗЛ: «Наполеон», «Адмирал Нахимов», «Кромвель», «Коперник», «Байрон», «Талейран», была научным редактором в издательстве «Большая Советская Энциклопедия», редактором в «Литературной газете», сотрудничала с журналом «Огонек».
В 1928–1930 годы Белозерская была корректором-редактором собрания сочинений В. В. Вересаева, а с 1936 года — литературным секретарем историка-академика Е. В. Тарле.
Любовь Евгеньевна прожила долгую и плодотворную жизнь. Она умерла 27 января 1987 года в Москве и похоронена на Ваганьковском кладбище рядом со своими родственниками.
Как полагают некоторые исследователи творчества Булгакова, именно Белозерская подсказала писателю идею ввести в будущий роман «Мастер и Маргарита» образ главной героини, чтобы несколько сократить перевес мужских персонажей в этом произведении, и была одним из возможных прототипов Маргариты в ранних редакциях этого романа.
Но с октября 1932 года главной в судьбе Булгакова становится другая женщина. Он называл ее королевой. Только двух женщин в своей жизни Михаил Афанасьевич называл так: свою мать и позже — третью жену, Елену Сергеевну Булгакову.
Она родилась 21 октября (2 ноября) 1893 года в Риге, ее отец — Сергей Маркович Нюренберг, был сначала учителем, а позднее — податным инспектором, одновременно сотрудничая в рижских газетах.
Род Нюренбергов в России ведет свое происхождение от немца-ювелира Нюренберга, приехавшего в Житомир в 1768 году в числе немецких переселенцев, приглашенных Екатериной II. В XIX веке многие представители этого рода переселились в Прибалтику и в значительной мере обрусели.
В 1911 году Елена Сергеевна окончила гимназию в Риге, а в 1915 году вместе с родителями переехала в Москву. Она писала в своей автобиографии: «Я научилась печатать на машинке и стала помогать отцу в его домашней канцелярии, стала печатать его труды по налоговым вопросам».
В декабре 1918 г. Елена Сергеевна обвенчалась в Москве с Юрием Мамонтовичем Нееловым, адъютантом командующего 16-й армией Евгения Александровича Шиловского. А уже в конце 1920 года командующий отбил жену у адъютанта. Новый муж Елены Сергеевны был молод, красив, интеллигентен, по происхождению принадлежал к русскому дворянству, что не помешало ему продвигаться по службе в Красной армии. Он имел звание, примерно равное генеральскому. (Позже, когда в СССР были введены новые звания, Шиловский сразу же стал генерал-лейтенантом.)
Жили Шиловские в прекрасной квартире в тихом Ржевском переулке в центре Москвы, близ Арбата. В 1921 году у них родился сын Евгений, а в 1926 году — Сергей.
Спокойная и обеспеченная жизнь могла бы радовать любую обычную женщину, но Елена Сергеевна обычной женщиной не была. В октябре 1923 года она писала своей сестре Ольге: «Ты знаешь, как я люблю Женей моих, что для меня значит мой малыш, но все-таки я чувствую, что такая тихая, семейная жизнь не совсем по мне. Или вернее так, иногда на меня находит такое настроение, что я не знаю, что со мной делается. Ничего меня дома не интересует, мне хочется жизни, я не знаю, куда мне бежать, но хочется очень. При этом ты не думай, что это является следствием каких-нибудь неладов дома. Нет, у нас их не было за все время нашей жизни. Просто, я думаю, во мне просыпается мое прежнее «я» с любовью к жизни, к шуму, к людям, к встречам и т. д. и т. д. Больше всего на свете я хотела бы, чтобы моя личная жизнь — малыш, Женя большой — все осталось так же при мне, а у меня кроме того было бы еще что-нибудь в жизни, вот так, как у тебя театр».
