Эдуард Эррио - Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936
Подобные утверждения опровергаются множеством свидетельств. Один из наших служащих, Марандон, пишет 4 ноября: «…Немцы ничего не щадят, когда вынуждены оставлять позиции; они разрушают или сжигают все фермы, все деревни; ломают или совсем сносят колокольни. Для жителей, которые к тому же остаются бездомными, это означает разорение и нищету…» Мой помощник, лейтенант Рего из 11-го батальона альпийских стрелков, тоже сообщает 27 октября из приюта «Имени командира Верле-Аню» о бессмысленных разрушениях, грабежах и поджогах. Он приводит факты, очевидцем которых был сам. Один крестьянин, которого заставили показывать немцам дорогу во время ночной атаки, ускользнул от них и достиг наших аванпостов; на следующее утро немцы расстреляли его жену, имевшую восемь детей, одного из которых она кормила грудью. На северном склоне ущелья Кюш Рего вошел в одну лачугу: женщина, сидя на чурбаке, плакала, ее старшую дочь сначала изнасиловали, а затем убили; на следующий день дом был сожжен. В деревне Визембах немецкий майор не разрешил оказать помощь раненым французам; жены немецких офицеров оказались еще более алчными в грабеже, чем их мужья. Рего (я знаю, что он неспособен лгать) утверждает, что французские солдаты никогда не обращаются дурно с ранеными и пленными.
Вместе с морским министром г-ном Оганьером я посетил госпитали. В женском педагогическом институте находится преподаватель Гренуйа, капрал 367-го полка. Он был ранен и вместе с пятью своими солдатами попал в плен 21 сентября в Пювенельском лесу в департаменте Мёрт и Мозель. Одного из солдат, уже взятого в плен, уложили на месте ударами прикладов. Четырех других отвели на 400 метров от линии фронта, где их перестрелял из револьвера офицер 111-го баварского полка.
Впрочем, мало-помалу организуется наша информационная служба. Мой товарищ Хагенен, вчера еще преподаватель французского языка в Берлинском университете, работает в ней в Бордо вместе с Фурнолем, бывшим депутатом, Понсо, главой пресс-бюро, и Робером де Ке. Г-н Леви Брюль и г-н Ребельо занимаются интеллигенцией; Клодель, наш выдающийся писатель, хотел бы, чтобы увеличили количество листовок.
Меня посетил г-н Марсэн, полковник крепостной артиллерии в Льеже, который прибыл в Лион, чтобы руководить в Форт-Ламот бельгийским призывным пунктом; по его словам, только перед одним укреплением погибло будто бы 20 тысяч немцев. Он информировал меня о 420-мм орудии и 280-мм гаубицах. «У немцев, – говорит он, – две религии: император и палка».
Мой коллега Жюльен Рэ сообщил мне о своих впечатлениях о Гавре, где он видел бельгийских официальных лиц, которые держались спокойно и уверенно. Он описал мне панику в Руане в конце августа, когда к городу подошли немцы. Бельгийские министры разместились в здании, на фронтоне которого надпись: «Учреждено Дюфе». Англичане создали в Монтивилье, под Гавром, превосходно организованный, особенно с санитарной точки зрения, лагерь. Около берега много госпитальных судов.
Г-н Антуан, преподаватель лицея и муниципальный советник в г. Нанси, прибыл в Лион, чтобы достать зерна и сахара. В его городе спокойно; но сколько бедствий вокруг! В Жербевилле одному старику угрожали расстрелом; его юная дочь бросилась к нему, умоляя немцев пощадить его; они схватили ее, изнасиловали на глазах отца, а затем бросили в огонь; после этого они расстреляли старика.
Префект Мирман вел себя очень достойно; его едва не убили в Номени.
Г-н Фужера, директор нашего городского водопровода, вернулся из Бетюна; он видел крестьян, работавших под артиллерийским обстрелом; опасаются только бомб с самолетов, которые угрожают вокзалу. Весь район занимают англичане. Но больше всего волнуют несчастья эмигрантов, беженцев из Антверпена и прочих мест.
Мадемуазель Жермен и мадемуазель Мария-Луиза Руссель, уроженки Лиона, преподавательницы французского языка, покинули Белград 8 августа, в самый разгар бомбардировки; они потеряли все свое имущество. Сколько страдания! Сколько женщин без всякого положения, без работы и средств к существованию! Мадемуазель Генриетту Буасуди, племянницу адмирала, преподавательницу, арестовали 1 августа в Германии и интернировали во Франкфурте; ее продержали четыре дня в карцере; она уверяет, что с нею очень плохо обращались, обвиняли в шпионаже, держали на хлебе и воде.
Визит г-на Огюста Брюне, губернатора Новой Каледонии, который едет на фронт в качестве переводчика с индийской кавалерийской дивизией, только что прибывшей в Марсель. Назначенный генеральным комиссаром республики на Тихом океане, г-н Брюне уже теперь озабочен окончательным урегулированием. Австралийский флот захватил германские колонии: Самоа, Новую Гвинею, Марианские острова, Каролинские острова. Австралия скоро пошлет на континент тридцать тысяч волонтеров; она предоставила пять превосходных кораблей; война там очень популярна; в Австралии ненавидят немцев.
Мне принесли путевой дневник немецкого резервиста Лаутеншлегера из 66-го пехотного полка. Он прошел всю Бельгию и вступил на территорию Франции. Он записывает свои впечатления. «В одной деревне мы обшарили несколько домов. Ничего не нашли, кроме белья, масла, сахара, варенья и вина. Кажется, что здесь не имеют понятия о колбасе и ветчине. С одной только фермы мы унесли около сотни бутылок вина».
Г-н барон Дюррьё находился в Реймсе с 12 по 19 сентября по поручению Общества помощи раненым. Каждый день город подвергался бомбардировке. В госпитале Лаонского предместья, находившегося под защитой флага Красного Креста, немцы убили двух санитарок (мадам Фонтен-Фодье и мадемуазель Госс Жермен, 20 лет) и подростка шестнадцати лет, Леона Бобанриета, помогавшего раненому. Г-н Дюррьё приводит мне слова солдата, который видел, как возле паперти упал снаряд 28-см пушки: «В самом деле, у них снаряды начинены не г…»
Французская лига прав человека и гражданина напечатала за подписью своего президента, Фердинанда Бюиссона, замечательное обращение, взывающее к патриотическим чувствам. «В сущности, то, что разразилось сегодня, – это смертельный поединок двух религий: религии Силы и религии Права. Это освободительный крестовый поход демократии…»
Германия и во время войны не забывает о торговле. Берлинская электрическая компания «Санита» с Фридрихштрассе, 131, пишет женевской фирме «Феликс Бадель»:
«Наша модель раздвижного костыля – модель военная и представляет предмет первой необходимости, и мы Позволим себе рекомендовать его вам как предмет для ежедневного пользования. Мы хотим поэтому привлечь все ваше внимание к вопросу экспорта этих костылей за границу; у вас, без сомнения, имеется возможность вести дела с Францией и Россией и сбывать туда наши раздвижные костыли, которые скоро станут очень выгодным товаром».
