Алексей Нестеренко - Огонь ведут "Катюши"
После одного весьма горького урока я всегда максимум внимания уделял на фронте разведке и боевому охранению, проверял их действия, как только представлялась возможность.
...Это было в ночь на 26 июня 1941 года недалеко от станции Говья, что в Западной Белоруссии. 2-й дивизион 170-го артиллерийского полка, которым я тогда командовал, около часу ночи проследовал по шоссе через станцию Говья. Все конные были спешены, разведчики и ездовые артиллерийских упряжек вели лошадей в поводу. Дивизион подошел к развилке дорог. Шоссе уходило вправо, а лесная дорога поворачивала налево. Нашей колонне предстояло следовать по шоссе. Но тут из лесу к развилке подошли танки с потушенными фарами. Метрах в восьмидесяти от нашей колонны они остановились. Командир дивизиона капитан Шекальчик и офицеры, следовавшие в голове колонны, были уверены, что это наши танки. Ведь впереди прошла разведка. Она бы предупредила о танках противника. Шекальчик вышел вперед иподнял руку, давая знак танкистам, чтобы они пропустили дивизион. Головной танк включил фары, осветил колонну, затем закрыл люк и рванулся вперед, открыв ураганный пулеметный огонь. Он врезался в колонну, стал давить лошадей и двуколки взвода управления. Другие танки тоже открыли огонь.
Капитан Шекальчик был убит первыми же выстрелами. Остальные бойцы и офицеры залегли в кювете. И тут командир огневого взвода лейтенант Петров подал команду расчету первого орудия:
— К бою!
Лошади орудийной упряжки были повернуты через кювет в сторону. Расчет снял с передков гаубицу, развернул ее на 180 градусов и выстрелил в упор по подходившему к орудию танку. Он был не только подбит, но и завалился в кювет. Остальные машины врага не приняли боя и скрылись в темноте.
Дивизион спасли лейтенант Петров и боевой расчет первого орудия 5-й батареи, а поставил его под удар начальник разведки. Двигаясь впереди колонны, он не проверил дорогу, идущую в лес, не выставил на ней наблюдателей.
Этот горький случай вспомнился мне и теперь.
Около часу ночи я вернулся в штабную машину, где были комиссар полка Радченко, капитан Соломин (он теперь командовал 1-м дивизионом вместо Добросердова, отозванного в управление кадров фронта), представитель полевого управления фронта майор Кабанов, врач Холманских и мой новый адъютант лейтенант Володя Читалин, прибывший вместо Брызгалова, назначенного командиром батареи.
В машине топилась маленькая железная печка. Все мирно дремали. Я сел поудобнее и тоже прикорнул. Разбудила нас беспорядочная стрельба из автоматов и пулеметов. Мы выскочили из машины и увидели, что на нас развернутым строем шли немецкие автоматчики. Их цепи были отчетливо видны в холодном голубом свете осветительных ракет, которые фашисты пускали одну за другой. Боевые установки находились в лощине, в недосягаемой для автоматного огня зоне. Мы с комиссаром бросились к ним. Я крикнул ему на ходу:
— Как только заведут моторы, надо рвануть навстречу,смять немецкие цепи и проскочить к штабу 14-й кавалерийской дивизии.
Штаб дивизии находился в деревне Воронцовка, в трех километрах севернее нас.
— Рискованно, командир, — ответил Радченко. — Можем напороться на главные силы. И потом, неясно, в Воронцовке ли сейчас штаб. Надо отходить к Верхней Любовше. Оттуда дадим залп!
Предложение комиссара было разумным и, пожалуй, единственно верным. Подбежав к боевым машинам, я скомандовал командирам батарей отойти на три с половиной километра в сторону Верхней Любовши, развернуть установки и дать залп по атакующим. Пока мы с Соломиным отдавали эти распоряжения, Радченко, как мы и условились, приказал командиру первой установки младшему сержанту Ф. А. Швецову выехать из лощины, развернуть установку и на минимальном прицеле произвести залп.
Огонь боевой машины Швецова был неожиданным для фашистов. Он заставил их отступить. Однако при развертывании установки пулеметной очередью был убит водитель Д. И. Осетров и смертельно ранен младший сержант Ф. А. Швецов. Истекая кровью, он успел выпустить четырнадцать снарядов.
Когда передовой отряд фашистов, испугавшись нашего залпа, отошел и несколько стихла стрельба, я подбежал к телефонному аппарату и связался со штабом 14-й кавалерийской дивизии.
Командир дивизии полковник Белогорский подойти к телефону не смог, трубку взял начальник штаба — старый верный друг майор Шмуйло.
— Докладываю: нас атаковали фашисты! Дорога на Россошное совсем открыта! Передовой отряд противника сбил наше охранение. Атаку отбили, но не исключена новая. Прошу помощи!
— Срочно высылаю эскадрон! — ответил Шмуйло.
Разговор был прерван грохотом залпа нашей отошедшей батареи. Снаряды легли в полукилометре от нас. Именно там, куда отступили фашисты.
Командиру 1-го дивизиона В. М. Соломину и адъютанту В. И. Читалину было поручено силами взвода управления и взвода разведки полка организовать оборону оставшихся подбитых машин, установить связь с майоромШмуйло и вести наблюдение за противником. Начальнику связи полка старшему лейтенанту Н. Л. Романову я приказал срочно протянуть линию связи от Соломина к огневой позиции. После этого мы с комиссаром выехали в район огневых позиций, откуда наша батарея произвела залп. Установки дивизиона там были уже снова заряжены и развернуты в сторону противника.
Как только появилась связь с Соломиным, мы услышали его встревоженный голос:
— Немцы снова перешли в наступление! Мы прикрываемся машинами и пока сдерживаем их. Подбитая установка и несколько машин со снарядами находятся между нами и фашистами. Срочно дайте по нам залп!
Дать залп — значит погубить своих. Но даже такая жертва могла оказаться напрасной. Не было гарантии, что мы сможем вырвать у противника свои снаряды и установку. Требовалась атака. Мы быстро собрали всех гвардейцев, вооруженных автоматами, посадили их на машины. Взяли с собой счетверенные зенитные пулеметные установки, смонтированные на полуторках. Я передал по телефону Соломину:
— Держись! Идем на выручку.
Через несколько минут наш отряд с потушенными фарами подъехал к району, где сражались разведчики и связисты во главе с Соломиным и Читалиным. За 300–400 метров мы спешились и развернулись в цепь. На флангах поставили пулеметные установки и транспортные машины. Замысел атаки был таков: все машины включают фары и движутся вперед, пулеметные установки на ходу открывают огонь, гвардейцы идут в атаку, короткими очередями бьют по противнику, освещенному фарами.
Если до этого темная ночь была нам помехой, то теперь она стала нашим союзником. Внезапно включенные фары более десятка машин, ураганный огонь счетверенных пулеметных установок на флангах и громкое «ура» сделали свое дело — обратили фашистов в бегство.
