Анатолий Лазарев - ОДИНОКИЙ БУНТАРЬ: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones»
Но пока что Брайан и «Роллинги» были настоящей находкой для прессы. Чем больше родители и истэблишмент нападали на них, тем больше росла их популярность. Их традиционной манерой общения стали грубости, подчеркнутые насмешки и враждебность. Эндрю Олдэм мог только торжествовать. Подначивая прессу на сенсационные статьи, он выдал однажды классическую строчку, ставшую национальным слоганом десятилетия. Она появилась в “Melody Maker” 13 марта, набранная большими заглавными буквами: «РАЗРЕШИТЕ ЛИ ВЫ ВАШЕЙ ДОЧЕРИ ВСТРЕЧАТЬСЯ С «РОЛЛИНГОМ»?». Теперь каждая новая статья начиналась со слов: «Их называют самой отвратительной группой Британии…» или «Любимые детьми, ненавидимые родителями…» Впрочем, были и те, кто выступал за них. Таковых пока было меньшинство.
Видя, каким радикальным стал их образ, Брайан не мог не огорчаться этому. Ему казалось, что пресса словно преследует их по пятам, и ему это было явно не по нраву — неважно, каким бы уступчивым в прошлом он не был. Против нападок прессы он нашел верное средство: как только представители прессы начинали публично честить «Роллингов», те по его команде одновременно начинали строить рожи: задирать пальцами носы и опускать нижние веки глаз. Эти движения имели верный, но, к сожалению, кратковременный эффект.
За кулисами страсти тоже накалялись. Ревность внутри группы начала потихоньку разъедать ее. Брайан, больше всех постаравшийся сделать из «Роллингов» нечто, когда они были еще ничем и никем, понимал, что потенциал Олдэма неплох в определенных дозах, но ему было совершенно чуждо подчиняться человеку, который ничего не понимал ни в музыке, ни в сценических движениях, ни в управлении людьми. Именно это неприятие и профессиональное пренебрежение к молодому и не в меру прыткому менеджеру и было расценено многими как ревность. Но это было скорее соперничество. На сцене Брайан был динамичен, но он стоял не в центре. Как певец, в центре и впереди стоял Мик. Брайана обижало, что все внимание на себе сконцентрировал именно он.
«Роллинги» записались для радиопередачи Би-Би-Си “Saturday Club”, которую передавали по утрам в субботу. Они исполнили 4 песни, и на каждую был отведен всего один дубль. Обуржуазившаяся индустрия рок-н-ролла только училась, как вести себя со своими «звездами». Сольные артисты не имели контроля над своей музыкой. «Битлз» и «Стоунз» были первыми группами, которые сами решали вопросы по поводу своей музыки — это было по тем временам неслыханное дело.
Один из «засценных» элементов уже определенно работал не на Брайана. Из-за того, что он жил с Линдой, остальные «Роллинги» обзывали его «деревенским сквайром», в то время как сами они перебивались, что называется, с хлеба на квас. Их уколы Брайан перебирал внутри себя каждый раз, когда ехал домой — каждую ремарку, каждый нюанс. Если бы он был более толстокожим, то оградил бы себя от массы неприятных слов, которые нещадно били по его самооценке. Однако он таким, увы, не был и часто спрашивал Линду, которая в его честь даже переименовала название своего дома «Лоуренсы» в «Роллинг Стоун», любят ли его или ненавидят в группе. Но она не знала, что ему на это ответить.
Во многом жизнь с семьей своей подруги стала стержнем спокойствия для Брайана, где он мог расслабиться. Гиперчувствительный, он не мог не ощущать теперь постоянное давление извне. Это были нелегкие времена, когда «Роллинги» изо всех сил лезли на вершину музыкального Олимпа. Брайан стал прятать в себе свою неуверенность и концентрироваться на внешних проявлениях того, чего теперь достигла группа: вызывающий ритм-энд-блюз, заводная агрессия, шовинизм и гордая сексуальность. Там, где сдались «Битлз», «Роллинги» сделали реванш.
И вот вышел долгожданный первый альбом «Роллингов». Записанный в сжатые сроки на “Regent Sound”, он стал для всех настоящей головной болью. Необходимость собрать целых 12 песен для долгоиграющей пластинки показала изрядную скудость их репертуара. Мик и Кит, после нескольких неудачных попыток, предложили свою песню “Tell Me”. Остальные 11 песен были взяты из их боевого клубного прошлого. Однако все они были очень короткими по длительности, и Брайану пришлось изрядно постараться, чтобы наполнить их своими невероятными инструментальными проходами. Для многих шедевром стала его игра на слайд-гитаре в провокационной песне Слима Харпо “I’m A King Bee”.
Но главным достижением альбома была, наверное, обложка. Этот диск сломал все стереотипы. После долгих споров с отделом дизайна фирмы “Decca” он был выпущен без названия и без имени группы на лицевой стороне конверта — просто мрачное фото пятерых молодых людей, пристально смотрящих в камеру. Особенным было освещение. Их одежды с Карнаби-стрит были едва заметны, а свет сфокусирован на лицах. Первый слева, Брайан выглядит щеголем в жилете в тонкую полоску и белой рубашке с золотыми запонками — единственный, кто выделяется своим «прикидом» среди всех «Роллингов», в то время как остальные четверо одеты в темные пиджаки.
По предварительным заказам альбом был продан в количестве 10 тыс. экземпляров. Это было даже больше, чем у дебютного альбома «Битлз», на который пришло всего 6 тыс. заявок. И более того, альбом «Стоунз» потеснил в хит-парадах второй их альбом “With the Beatles”.
Теперь Брайан нуждался в пространстве. Он часто приезжал в Челтнем со скорыми визитами к своим родителям и друзьям. В предыдущие разы он брал с собой Линду — не упоминая, впрочем, в разговорах, что они ожидают появления ребенка. Когда же Линду разнесло, она осталась дома, и он приехал один. Первой остановкой Брайана была Парк-Плейс, где он повидался с Джоном Эпплби. Он позвонил ему, чтобы тот пришел к нему домой. При встрече Брайан поинтересовался у Джона, изменился ли номер у его авто. Джон ответил, что нет. «Слава Богу, что хоть что-то в этом мире не подвержено изменениям», — сказал ему тогда Брайан. Казалось, что в чем-то его жизнь до того, как он стал известным, была ему дороже. Вместе с Джоном Брайан посетил старые депо, а потом они пошли в паб.
Когда друзья прибыли в местную пивную, вокруг них столпились люди, желавшие заполучить автограф. Добродушный по своей природе, Брайан не только не жаловался, но даже обрадовал присутствующих тем, что пригласил всех желающих сесть с собой рядом. Джон же, оценивая своего юного друга, не мог не заметить усталых линий вокруг его глаз и рта. Какой-то молодой человек спросил Джона, каково это — быть отцом поп-звезды. Джон отвечал, что он — не отец Брайана. Тут вмешался сам Брайан, весь сияя от радости. Он заявил всем присутствующим: «Джон — мой второй отец». Но график «Роллингов» не позволял Брайану надолго задерживаться в Челтнеме, и очень скоро он возвращался к обычной повседневной суете, успевая только попрощаться с Линдой перед своим самым ответственным на тот момент шагом: первым американским турне.
