Карл Абсхаген - Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 гг.
Ну и поле деятельности прежних лет было для Канариса чересчур ограниченным, принимая во внимание его природные дарования. Многочисленные прочитанные им книги и неоднократные поездки за рубеж существенно расширили его кругозор. Тяжелые и сложные переговоры с политическими деятелями и предпринимателями, с владельцами пароходных компаний и судоверфей в Германии и за границей научили Канариса избегать одностороннего подхода к вопросам и проблемам и рассматривать их во всех аспектах. Это развило в нем способность к объективному суждению. Быть может, именно пристрастие Гитлера и Геббельса объяснять немецкому народу международные дела, используя лишь черные и белые краски, заставило Канариса осознать в полной мере то, что давно сформировалось в его подсознании: он ясно понял, что оценивает различные события внутри страны и за рубежом не с сугубо немецких позиций, а как настоящий космополит. Разумеется, он был и остался прежде всего немцем и патриотом. Его любовь к родной земле и немецкому народу нисколько не уменьшилась, возможно, даже усилилась; он научился сопоставлять и сравнивать и убедился, что не всегда Германия права, а другая сторона всегда не права. Для нового Канариса – космополита – руководство абвером оказалось самым подходящим занятием, будто специально созданным для него.
На самом деле, если даже не принять во внимание специфику политической ситуации 1934–1935 гг., то и тогда вермахт не смог бы сделать более удачного выбора на должность шефа абвера. Это был действительно человек с богатым жизненным опытом, имеющий все предпосылки, чтобы успешно справиться со своими обязанностями. Он много поездил по свету и приобрел обширные знания о положении дел в целом ряде стран. Хотя Канарис не владел в совершенстве, как порой утверждают, полдюжиной иностранных языков, он превосходно говорил и писал на испанском языке, мог вести довольно непростые по содержанию беседы на английском, французском и итальянском языках, не претендуя на абсолютное их знание. И о других языках он имел по крайней мере хоть какое-то представление, чтобы в необходимых случаях запомнить несколько фраз и специфических выражений и выступить с короткой приветственной речью. Но важнее всего был талант налаживания контактов с людьми, умение найти правильный тон в разговоре с каждым человеком, будь то сам фюрер или кто-нибудь из национал-социалистских грандов, или же с такими совершенно не похожими друг на друга личностями, как испанский каудильо Франсиско Франко, финский глава государства Маннергейм, итальянцы Роатта и Аме, венгры Хорти и Хомлок, муфтий Иерусалима или индус Субхас Чандра Бозе. И со всеми этими разными по характеру людьми Канарис находил общий язык. С почти женской интуицией он выбирал для каждого нужный подход, располагая к себе и вызывая доверие.
Когда Канарис принял под свое крыло абвер, это было сравнительно небольшое «заведение». В последующие годы оно неуклонно разрасталось. Мы не будем здесь касаться истории становления абвера, пусть этим займутся более сведущие авторы, однако кое-что о развитии данной организации сказать все же необходимо. Когда Канарис занял свой пост, абвер существовал в имперском военном министерстве как подразделение. В течение 1938 г. эта структура дважды претерпела реорганизацию, и в результате возникло Управление по разведке и контрразведке Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии (ОКВ), которое заменило военное министерство, ликвидированное после отставки Бломберга. Управление включало пять подразделений: отдел «Аусланд», три специальных отдела, ведавшие вопросами разведки и контрразведки, и центральный отдел. Отдел «Аусланд» являлся представительным органом абвера и поддерживал связи со спецслужбами министерства иностранных дел, с немецкими военными, военно-морскими и военно-воздушными атташе за границей, а также «обслуживал» иностранных атташе в Германии. В состав отдела «Аусланд» входило также отделение по вопросам международного права, когда они касались вермахта. Шпионажем, то есть приобретением секретной информации за рубежом агентурным или любым нелегальным путем, отдел не занимался.
Это было главной задачей 1-го отдела. Ему подчинялась так называемая секретная информационная служба; через свои филиалы за границей она получала от зарубежных агентов сообщения, содержащие важные для военного руководства сведения о техническом оснащении вооруженных сил и военно-промышленном потенциале государств, вероятных противников Германии, а также предполагаемых нейтральных стран. Здесь следует подчеркнуть, что абвер вообще и 1-й отдел в частности отвечал за сбор информации, которую затем – в нужных случаях с сопроводительной оценкой степени надежности источника – пересылали для анализа в соответствующий отдел Главного штаба сухопутных войск, военно-воздушных или военно-морских сил, в зависимости от характера поступивших данных, а во время войны – в штаб оперативного руководства Верховного командования вермахта (генерал А. Йодль).
По важности выполняемых поручений и по числу служебного персонала за 1-м отделом следовал 3-й отдел, осуществлявший собственно контрразведывательные мероприятия. Другими словами, его сотрудники должны были пресекать деятельность вражеских разведок в Германии, разоблачать агентуру противника или внедрять в его сети своих информаторов и провокаторов, защищать части и подразделения вермахта, транспортные магистрали и предприятия военной промышленности от актов саботажа и диверсий. При решении названных задач отделу волей-неволей приходилось тесно сотрудничать со службой безопасности гестапо и с СД.
Значительно меньше двух предыдущих отделов был 2-й отдел, который в первую очередь ведал подрывной деятельностью в тыловых районах противника; он осуществлял диверсии на вражеской территории, разрушал важнейшие войсковые линии связи непосредственно за линией фронта. Иначе говоря, 2-й отдел выполнял те же функции, что и прославившиеся во время Второй мировой войны знаменитые британские командос. К реализации заданий сотрудники привлекали по возможности граждан вражеских государств, недовольных существующим политическим устройством, а в странах Восточной Европы – членов угнетаемых национальных меньшинств и других преследуемых слоев населения. Поддержание связи с этими элементами также входило в сферу деятельности 2-го отдела. Считаем нужным подчеркнуть, что Канарис с самого начала с большим сомнением относился к диверсионной деятельности. Он весьма здраво оценивал реальные возможности для претворения в жизнь подобных планов, чтобы надеяться даже при успешных диверсиях на сколько-нибудь существенное или даже решающее их влияние на ход военных действий. Кроме того, здравый смысл подсказывал, что ожидаемый от диверсионных актов эффект не шел ни в какое сравнение с одновременным ответным ростом ожесточения в лагере противника. И наконец, Канарис чисто эмоционально не мог примириться с мыслью о серьезной опасности, которой подвергаются при этом жизнь и здоровье ни в чем не повинных гражданских лиц обоего пола.
