Сергей Макеев - Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами
Теперь Джеймс взялся за перо более решительно, и в 1820 году уже читал рукопись друзьям, вкусу которых он доверял. Купер сказал слушателям, что это сочинение его хорошего знакомого. Роман назывался «Предосторожность», автор следовал традициям английских сентиментальных и семейных романов. Мужчины одобрили сочинение, а дамы даже усмотрели в нем влияние их любимых писательниц Джейн Остин и Амелии Опи. Окрыленный такими оценками, Купер отдал свое детище в нью-йоркское издательство, и скоро оно вышло в свет под длинным названием «Предосторожность, или Предупреждение лучше, чем лечение», но без указания имени автора. Книгу перепечатали даже в Англии.
Но в глубине души молодой писатель прекрасно сознавал подражательность своей книги и говорил жене:
— Книги не пишутся по случаю. Да и можно ли написать хорошо о чужой стране, чужих нравах! Нет, моя первая книга впереди.
Это был горький, но полезный опыт: Джеймс Фенимор Купер понял, о чем и как нельзя писать. Он твердо решил рассказывать только о том, что знает и любит.
— Знаешь, о чем я напишу по-настоящему? — сказал он жене. — Об Америке и американцах. Я постараюсь написать так, чтобы это было интересно самим американцам. Чертовски сложно, но я очень этого хочу!
Рассказ о неизвестном герое
С детства Джеймс Фенимор Купер любил слушать истории. В доме его отца собиралось много интересных людей, некоторые из них участвовали в Войне за независимость Северной Америки. Их рассказы еще не подернулись мифологическим глянцем, старики говорили без прикрас: долгая и кровопролитная освободительная война была одновременно и революцией, и ожесточенной гражданской войной — ведь на стороне англичан воевали до пятидесяти тысяч американцев, верных британской короне. Вдобавок с той и с другой стороны на нейтральной территории орудовали отряды мародеров. Американских мародеров называли «Скиннерами» (живодерами), английских — «ковбоями» (это были в основном кавалеристы, промышлявшие угоном скота американских фермеров).
Была среди американцев и пятая колонна — некоторые беспринципные дельцы только ждали победы королевских войск, а пока наживались на военных поставках и взвинчивали цены, пользуясь тяжелым положением колонистов. Даже Джордж Вашингтон горестно замечал: «Такого отсутствия чувства гражданского долга, такой спекуляции, такого множества всяческих ухищрений для получения той или иной выгоды я никогда еще не видел…» (Вообще говоря, в эти годы американцы относились к коммерсантам весьма настороженно. Запомним это обстоятельство.)
Позднее Купер встречал ветеранов той войны в семье своей жены и среди соседей. Особенно запомнились ему долгие разговоры с Джоном Джеем, видным государственным деятелем США. В годы Войны за независимость президент Джордж Вашингтон назначил Джея в Комитет по безопасности — первую разведывательную службу молодого государства. Именно Джей должен был собирать информацию о передвижении, а по возможности и о замыслах англичан — «красных мундиров», как называли их колонисты. Джон Джей получал донесения от своих агентов через нарочных, но, бывало, и сам выходил на связь.
— Бывали и другие способы передачи сведений, особые приметы, — рассказывал старик, попыхивая трубкой. — Вот, допустим, на веревке сушится белье. Судя по тому, что и как развешано, агент узнавал, можно ли переправиться на нашу сторону, не ждет ли его засада.
Больше других потрясла писателя судьба безымянного героя-разведчика, имени которого Джон Джей так и не назвал. Это был простой фермер, живший на нейтральной территории, куда заходили и англичане, и американцы. У него была репутация, как говорится, «пособника врага». Благодаря «дружбе» с английскими офицерами он добывал и передавал ценные сведения командованию континентальных войск, как называли американские вооруженные силы. Понятно, американцы люто ненавидели «предателя», он не раз был на волосок от смерти. Даже после войны истинное лицо шпиона продолжали скрывать, последняя встреча Джона Джея с агентом была тайной. Джей принес немалые деньги — плату не только за смертельно опасную службу, но и за опозоренное навсегда имя… Но фермер отказался от платы и заявил: «Эти деньги пригодятся моей родине после войны, а я сам заработаю на хлеб». Как жил он впоследствии, под каким именем, осталось тайной.
Учитель в тылу врага
О другом герое тайной войны Джеймс узнал еще в колледже — там учился когда-то и Натан Хейл, ставший национальным героем североамериканских штатов. Позднее Джеймсу рассказывал о нем родственник жены — Бенджамен Толмедж, генерал, бывший член Конгресса. Во время войны майор Бенджамен Толмедж руководил армейской разведкой.
Бенджамен Толмедж и Натан Хейл были однокашниками. После окончания колледжа Хейл работал учителем. В 1775 году друзья вместе вступили в армию Вашингтона. Хотя Натану было всего двадцать лет, он проявил себя как храбрый и находчивый офицер и вскоре получил чин капитана.
В начале сентября 1776 года английские войска вытеснили американцев из Нью-Йорка и с Лонг-Айленда. Последних защитников Манхеттена буквально выкурили из домов, где они держали оборону, — пожар, устроенный англичанами, вошел в историю как Большой Нью-Йоркский Пожар. Всех захваченных с оружием в руках англичане казнили.
Генерал Вашингтон требовал усилить разведывательную деятельность. В этот трудный для родины час капитан Натан Хейл сам вызвался идти в тыл врага.
Глухой ночью Натан спустился к проливу. Он знал, что на той стороне у него нет ни явок, ни связи. Ему предстояло на утлой лодчонке проскользнуть мимо сторожевых кораблей, уповая на одного союзника — кромешную тьму.
Легенда разведчика всегда убедительна, если содержит часть правды. Вот и Натан выдавал себя за учителя, который ищет частных уроков. Когда его останавливали английские патрули, он произносил ритуальную фразу: «Боже, храни короля!» — и начинал жаловаться на свою несчастную судьбу, разрушенную бунтовщиками. Так он пересек весь Лонг-Айленд и пробрался в Нью-Йорк. Из подслушанных разговоров и наблюдений он составил довольно полное представление о расположении и передвижении неприятельских частей. Он делал записи на латинском языке, наивно полагая, что этот шифр спасет его в случае ареста.
На обратном пути разыгралась непогода — сильный ветер и косой дождь стеной. Вдобавок туман накрыл пролив, переправиться было невозможно. Хейл решил переждать в прибрежной таверне. Вероятно, излишняя любознательность янки уже вызвала подозрение у англичан, и за ним установили слежку. Как только он вышел за порог, его арестовали.
