Андрей Козлов - Тревожная служба
Сообщение меня обрадовало. Значит, Михаил Анисимович уже майор. Несомненно, в звании его повысили за боевые заслуги под Выборгом.
- А какую задачу будет решать отряд? - спросил я.
- Точно не знаю, - ответил старший лейтенант. - Говорят, нам и отдельной пограничной комендатуре майора Иовлева во взаимодействии с моряками Ладожской военной флотилии и частями 17-го укрепрайона предстоит оборонять западное побережье Ладожского озера...
Майор Ревун был очень занят, поэтому каждому из нас мог уделить всего несколько минут. Но и этот жесткий бюджет времени он старался наполнить до предела. Командиры уходили от него благодарными за теплый прием, готовыми решить любую боевую задачу, какой бы трудной она ни была.
Настала и моя очередь.
- Подлечились, товарищ Козлов? - поинтересовался начальник отряда, когда я вошел в его кабинет.
- Да, товарищ майор, и подлечился и подучился, - ответил я.
Видимо, он не сразу понял меня - несколько секунд раздумывал над моим ответом, заглянул в лежавшую перед ним бумагу.
- Вы имеете в виду курсы минометчиков? - уточнил майор. - Хорошее дело.
Михаил Анисимович выглядел уставшим. Бледное осунувшееся лицо, глубоко запавшие воспаленные глаза свидетельствовали о том, что работает он много, а спит урывками.
- Вы назначены начальником заставы, - объявил майор. - Получайте предписание и отправляйтесь в деревню Коккорево - там находится штаб первой пограничной комендатуры. Командует ею капитан Лебедев. Знаете Василия Андреевича?
- Не тот, что служил в сто третьем погранотряде?
- Он самый.
- Встречаться не приходилось, но отзывы о нем слышал самые лестные.
- Вот и прекрасно. Задачу получите на месте.
В Коккорево направлялись еще несколько командиров. Из штаба мы вышли вместе. Попутных машин долго не было, и мы собрались в придорожной посадке, где свободный от службы регулировщик пытался разжечь небольшой костер. Сырые дрова горели плохо, шипели, постреливая капельками горячей пены.
- Вы случайно не из первой дивизии НКВД? - обратился к нам регулировщик.
Среди нас оказался его сослуживец. Разговор стал общим.
1-я и 21-я мотострелковые дивизии НКВД, о которых я уже кратко упоминал, действуя совместно с армейскими частями, доставили фашистам немало хлопот. 1-й дивизией командовал полковник С. И. Донсков, разносторонне образованный человек, блестящий тактик. Против его дивизии немцы бросили 39-й моторизованный корпус, части 1-го и 28-го армейских корпусов 16-й армии, почти непрерывно бомбили с воздуха. И в таких невероятно тяжелых условиях воины-чекисты стойко сдерживали противника в районе Мги и Шлиссельбурга. В трудный момент С. И. Донсков под непрерывным огнем переправил дивизию через Неву. Для этого были использованы рыбацкие лодки, плоты, бревна, доски - все, что могло держать людей на воде.
В районе г. Урицка храбро сражалась 21-я дивизия НКВД. Командовал ею полковник М. Д. Папченко. Это был человек завидной силы воли, бесстрашный и инициативный. В самые критические минуты Папченко находился в боевых порядках, мгновенно оценивая обстановку и в соответствии с ней принимая решения.
...Был уже поздний вечер, когда шофер полуторки, приоткрыв дверцу, крикнул нам, сидевшим в кузове:
- Приехали. Живо вылезайте!
Старинная рыбачья деревня Коккорево трехкилометровой лентой протянулась вдоль пологого берега Ладожского озера.
- Стой, кто идет? - послышался приглушенный оклик часового.
- Пополнение, - тоже негромко ответил я.
- Стой!
Дежурный, прикрывая плащ-палаткой электрический фонарик, проверил наши документы и проводил в землянку коменданта, надежно укрытую среди деревьев и кустарников.
Это была обычная фронтовая землянка. Справа от входа стояла печка-"буржуйка", тянулись нары, слева - пирамида для автоматов и скамья, посредине - грубо сколоченный стол. Единственное оконце выходило на Ладогу.
По нуги дежурный рассказал нам, что вражеские летчики чуть ли не ежедневно появляются над Ладогой. Особенно ожесточенно они бомбят маяк на мысе Осиновец и помещение штаба комендатуры - самый большой в Коккорево дом, стоявший на отшибе. К счастью, так ни разу и не попали в них, но наше командование все же решило надежно укрыть людей. Сейчас весь личный состав штаба размещается в землянках. Когда мы вошли, капитан Лебедев говорил по телефону. Он повернулся в нашу сторону, кивком попросил подождать.
Этот коренастый человек с волевым лицом и добрым прищуром глаз сразу располагал к себе. Кто знал тогда, что пройдет совсем немного времени и меня назначат начальником штаба батальона, которым он будет командовать, а позже судьба сведет нас в 104-м полку - В. А. Лебедев станет начальником штаба, я - его заместителем.
Василий Андреевич Лебедев был строг, никому не прощал ни малейшей ошибки. Но подчиненные его любили. К нему можно отнести слова Суворова: "Смел без опрометчивости, деятелен без легкомыслия, тверд без упрямства, осторожен без притворства".
После войны В. А. Лебедев командовал пограничным отрядом на западной и юго-западной границах. В запас ушел в звании полковника и поселился в Минске. Мы и до сих пор поддерживаем дружеские связи.
Но я забежал вперед.
Окончив разговор по телефону, капитан тепло поздоровался с нами, пригласил сесть, расспросил, где каждый из нас служил до войны, какую должность занимал, где воевал.
- Я очень рад вашему приезду, - просто сказал комендант.
Меня капитан тоже увидел впервые, но, как он выразился, был хорошо наслышан и о мирных, и о боевых делах Краснознаменной заставы на острове Пий-Саари.
Согнувшись в дверях, в землянку вошел высокий человек в звании политрука.
- А вот и комиссар! - воскликнул комендант. - Прошу любить и жаловать. - И к политруку: - Знакомься с новым пополнением.
Комиссар комендатуры подошел ко мне и остановился удивленный.
- Андрей!
- Николай!
С Николаем Александровичем Кудряшовым мы познакомились, когда он был политруком соседней с нами 1-й заставы.
Тогда Николай, высокий, подтянутый, пышущий здоровьем, покорил меня своей жизнерадостностью. Он был весел, остроумен, всех заражал своей энергией...
Теперь Николай сильно изменился. Похудел, глаза посуровели.
- Словно родного человека встретил! - обрадовался Николай. - А твой левый сосед, лейтенант Николай Иванович Антипин, тоже здесь. Его застава на мысе Осиновец. Обстановка там тяжелая. Для немцев этот наш порт что бельмо на глазу. Они непрерывно бомбят его, обстреливают из дальнобойной артиллерии. Пограничники держатся стойко. Антипин - геройский человек! Ты, Андрей, обязательно побывай у него, навести старого друга.
