Андрей Раевский - Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов
Прибытие герцога Саксен-Веймарского еще более утвердило это мнение. В то же время началось образование саксонских волонтеров. Тысячи за тысячами выступали для соединения с главной армией. Юношеская бодрость и красота воинов, блеск оружия, вкус в одежде – все соответствовало великому их назначению, зеленые кресты на груди и на киверах знаменовали святость их предприятия.
С радостью приняли жители князя Репнина, назначенного военным губернатором их государства. Множество чиновников в блестящих мундирах встретили его у городских ворот и при восклицаниях народа провожали в церковь, где, по совершении обедни, по пропетии «Многая лета» союзным монархам, провозглашено было и многая лета новому правителю. Войско, под ружьем у церкви стоявшее, многократными залпами приветствовало князя, на крыльце дворца Брюлевского ожидали его почетнейшие граждане. Веселья и пиршества ознаменовали первые, благодарность и сожаление – последние дни пребывания здесь князя Репнина. Доброе обхождение, справедливость приобрели ему сердца саксонцев.
Почти ежедневно получали мы приятные известия об успехах союзников, уже на Рейне действовавших. В продолжение сего времени войска наши успели заменить серые свои кафтаны новыми мундирами из тонкого немецкого сукна, вся нужная амуниция и ружья найдены были в арсеналах, французами оставленных. Таким образом, в течение одного месяца ополчение совершенно преобразовалось. Для меня дни эти протекли с удивительной быстротой. Никогда не изгладятся из памяти моей приятные часы прогулок в очаровательных окрестностях Дрездена, особенно любил я места по дороге к Таранту. Живописное местоположение, ручьи, рукою искусства в каналы обращенные, чистые, привлекательные домики, в долинах рассеянные, утесы и цветущие луга, дикие леса и богатые нивы – все представляло глазам разнообразное зрелище чудесного величия и красоты неподражаемой. Большой сад достоин также внимания, но бурная рука осени, лишив аллеи его зеленой густой одежды, лишила и всей прелести. Осенью, мне кажется, всего легче убедиться в несовершенстве садов правильных, или французских. Потеряв листья, ряды увядших большей частью кривых деревьев представляют картину, равно неприятную для зрения и сердца. Между тем разнообразие и приятные виды, которыми изобилуют сады, называемые английскими, не дают по крайней мере чувствовать живо усыпления природы. Довольно огромный дворец в средине сада заключал некогда галерею статуй, теперь опустел совершенно, но более всего влекло меня к местам этим воспоминание о благородном Моро. Недалеко от большого сада пал великий в очах Александра. Еще никакой памятник не означал сего священного места, но каждый житель укажет вам оное. Увы! Мог ли предвидеть знаменитый изгнанник, оставляя мирное убежище, обретенное им в пустынях нового мира, что найдет смерть – у стен Дрездена, а могилу – на берегах Невы.[12]
Сад Орлова не столь обширен, но имеет много приятного для чувств и воображения. Здесь герой Чесменский провел несколько лет в тихом семейном кругу, утешаясь в разлуке с Отчизной воспоминаниями о протекших годах славы и побед.
Жаль, что не удалось мне быть в Пильнице, очаровательном замке королей саксонских, не удалось видеть Кенигштейн, неприступную крепость на утесе, выдавшемся на саму Эльбу. 700 человек гарнизона могут удерживать ее во всю жизнь свою, ибо сверх огромных магазинов для продовольствия войск есть там пашня, произведения которой достаточны для содержания сего числа солдат. Во время войны лучшие драгоценности отвозятся в сей замок.
В Дрездене так много вещей, достойных любопытства, что в короткое время моего пребывания в этом городе едва успел я взглянуть мельком на предметы, достойные наблюдения подробного и долговременного. Картинная галерея, одна из лучших в Европе, помещается в королевском конюшенном дворе. Я пробыл там два часа, смотрел, восхищался, но вышел в странном расположении духа. Около 1500 оригинальных картин, как в панораме, пробежали мимо глаз моих. Смешение различных, одна другой противоположней, страстей, которые представлялись моему зрению в различных лицах, художниками изображенных, охладило почти воображение. Видя перед собой мелькающие дворцы и хижины, эшафоты и жертвенники брачные, несчастного Лаокоона и Лукулла за роскошной трапезой, огнь брани на бунтующих валах океана и очаровательные равнины Италии, так быстро, так мгновенно переходил я от удовольствия к жалости, от ужаса к восторгу, что, наконец, на все изящное стал смотреть оком равнодушным. Я был в Дрезденской галерее, видел все картины, но не могу сказать, которая понравилась мне более прочих. «Ночь» Корреджо чудесна, но тысяча других чудесных предметов развлекали мысли.
Обстоятельства не допустили меня рассмотреть отличнейшие произведения кисти и воображения художников. Я часто слыхал от путешественников, что они видели то и то… но вперед буду спрашивать: рассмотрели ли они виденное?..
Зеленый свод (Grünes Gewölbe) превосходит все доселе виденное мной в этом роде. Художества увлекают воображение и трогают чувства, и вы невольно переноситесь в мир мечтательный, но, вступая в эту сокровищницу всех царств богатой природы, вы почтете себя героем волшебной древности. Какое множество драгоценных камней, серебра, золота! Все это блестит, сияет, горит огнями разноцветными. К сожалению, лучшие драгоценности еще не привезены были из Кенигштейна, наиболее достойны любопытства вооружения рыцарей Золотого руна и Белого орла, одно из которых составлено все из прекраснейших бриллиантов, другое из сапфира, третье из изумрудов, четвертое рубиновое, пятое бирюзовое; начато было и шестое, топазовое, но за недостатком денег не кончено; два только камня, для сего купленные, ценили с лишком в 300 000 рублей. Пирамида драгоценных камней в полтора фута вышиной не менее достойна внимания. Стенные часы, серебряные, вызолоченные, с цифрами из бриллиантов, изумрудов и сапфиров, поражают зрение блеском и отличной работой. Тут увидите также корабль, из слоновой кости сделанный. Все веревки золотые, пушки серебряные позолоченные, паруса из слоновой кости, но выделаны так точно, как батист. Множество мозаик, древних ваз, серебра представляется глазам вашим, но они кажутся ничтожными в сравнении с прочими драгоценностями.
Неудивительно было бы видеть такие вещи в Музее Наполеона, который в течение двадцати лет грабил царства и народы, но признаюсь, что, взирая на все сокровища Дрездена, я чувствовал невольное уважение к властителям небольшой немецкой области, которые, равняясь всегда роскошью с сильнейшими монархами Европы, умели найти средства в то же время обогатить страну свою столь редкими произведениями искусства и природы. Цвингер, огромная галерея с небольшим садом, в котором устроены были фонтаны, ныне опустел совершенно. Кабинет истории и физики, в нем заключавшийся, также не существует более.
