Роберт Лейси - Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон
Грейс также продолжала встречаться со своим однокурсником Херби Миллером, который до поры до времени не понимал, что она вертит им по своему усмотрению. «К ней частенько наведывались парни, — вспоминает Миллер сегодня. — Я же почему-то считал, что она любит только меня. А затем возле академии начинал околачиваться какой-нибудь тип. «Кто это такой?» — спрашивал я ее, а она отмалчивалась: «Да так, один знакомый. Он совсем свихнулся из-за меня». И начинала хохотать, словно это и впрямь для нее сущие пустяки, словно она делает этому несчастному одолжение. Я никогда над этим серьезно не задумывался. Наверное, я был слишком наивен».
Грейс распрощалась с Алексом д'Арси, когда актер должен был уехать из Нью-Йорка, чтобы поработать в Париже. Незадолго до его отъезда Грейс обмолвилась, что помимо работы манекенщицей, она надеется стать актрисой. Однако она не стала заострять на этом его внимания и, разумеется, даже не подумала вытягивать из старшего по возрасту любовника полезных советов или контактов, которыми располагающий связями актер наверняка мог бы помочь девушке, только начинающей артистическую карьеру. «В нашем бизнесе все на девяносто процентов притворство, — говорит д'Арси, который после этого снялся еще в шестнадцати картинах, среди них — «Как выйти замуж за миллионера» с Мерилин Монро и Бетти Гейбл. — Грейс же была напрочь лишена притворства. Она была на редкость доброй и искренней девушкой. И месяц, проведенный с нею, никогда не казался мне очередным, ничего не значащим приключением. С моей стороны это было настоящей дружбой. Короткое, но прекрасное и потому ценное для меня увлечение». Лет тринадцать-четырнадцать спустя, в начале шестидесятых, д'Арси оказался на пляже в Монако в окружении своих друзей-французов, таких же, как и он, членов «Пляжного клуба» Монте-Карло. Их тент находился всего в трех десятках метров от тента княжеской семьи, и неожиданно для себя д'Арси увидел, как оттуда на песок пляжа с присущей ей элегантностью ступила его бывшая подружка, а ныне знаменитая на весь мир княгиня. Грейс казалась еще более сдержанной и холодной, чем когда-либо, и первым порывом д'Арси было отвернуться, чтобы не ставить ни ее, ни себя в неловкое положение. Однако Грейс заметила его и пристально посмотрела в его сторону, щурясь, как это свойственно всем близоруким людям. Она словно старалась припомнить, кому же принадлежит это столь знакомое ей лицо.
Д'Арси по-настоящему запаниковал, когда понял, что Грейс мысленно перебирает в памяти тех, кого знала. Скорее всего, за эти годы она успела о нем хорошенько позабыть. Или же, наоборот, его прекрасно помнили и поэтому предпочли по-королевски не узнавать.
Неожиданно, княгиня Монакская, словно вернулась на десяток лет назад. Ее лицо озарилось чарующей улыбкой, и она приветливо помахала ему рукой. Д'Арси показалось, будто к нему на мгновение вернулась та теплота и искренность, которыми юная Грейс на короткое время одарила его.
«Я не стал подходить, чтобы побеседовать с ней, — говорит д'Арси. — В присутствии ее семьи это было бы неуместно. Но я до сих пор помню ее — робкую девушку, которая когда-то рекламировала шляпки, а не княгиню, улыбающуюся и машущую мне через пляж рукой».
Глава 5
В объятьях поклонников
В октябре 1948 года, накануне своего девятнадцатилетия, Грейс перешла на второй и последний курс в Американской академии драматического искусства. Это было немаловажным успехом. В результате жесткого отбора и строгих требований к концу первого курса от первоначального набора осталось лишь около половины студентов. Чарльз Джелинджер желал видеть у себя в выпускном классе лишь самых талантливых и трудоспособных.
К тем, кто выдержал тяготы первого года обучения, в академии было принято относиться не как к студентам, а как к начинающим актерам и актрисам. Выпускников разделили на небольшие группы, и они работали теперь под руководством профессиональных режиссеров. Грейс попала группу к Дону Ричардсону, тридцатилетнему протеже Джелинджера, который сам когда-то прошел через горнило академии и уже имел на своем счету несколько талантливых, профессионально сделанных спектаклей. Незадолго до этого он был режиссером бродвейского дебюта Берта Ланкастера.
Ричардсон был целеустремленным и красноречивым молодым человеком. Темноволосый и темноглазый, он имел в своей внешности что-то цыганское. На самом деле его звали Мелвин Шварц. Он успел поработать актером на радио и в театре, однако ему пришлось сменить имя после того, как один продюсер отказал ему в роли в какой-то христианской драме на том основании, что Шварц — еврей. Профессиональная подготовка Ричардсона говорила сама за себя, проявляясь в таких мелочах, как тон, которым он раздавал указания студентам. В некотором роде, это был благородный странствующий рыцарь на службе Чарльза Джелинджера, затеявшего войну против актерской школы «Метод».
Теперь Дону Ричардсону уже далеко за семьдесят. Живет он в Калифорнии, где продолжает обучать подрастающее поколение актеров четким и выразительным приемам сценического мастерства, которые он унаследовал от Джелинджера. Проработав много лет на телевидении и удостоившись в этой области наград, Ричардсон теперь преподает в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса. Сейчас ему уже трудно вспомнить, каков был вклад Грейс Келли в работу актерской группы Американской академии, которой он руководил осенью 1948 года. Он предпочитал других, более податливых актрис. Но как-то раз за дверями класса случилось нечто такое, что заставило наставника повнимательнее взглянуть на свою подопечную.
Однажды зимним вечером Ричардсон после занятий спускался вниз в лифте; в углу он заметил стройную белокурую девушку в платке. «Она мне даже не показалась хорошенькой, — вспоминает он. — Вся какая-то худенькая, на вид лет девятнадцати, очень хорошо одетая — в пальто из верблюжьей шерсти. Девушка, казалось, предпочитала даже в лифте держаться в сторонке от своих однокурсников не то от застенчивости, не то от какой-то внутренней отчужденности; и, почувствовав это, один из студентов принялся над ней подшучивать. Ричардсон знал этого парня как любителя попаясничать на публике. Студент, к тому же, имел склонность издеваться над слабыми, и тут, как назло, в его руках оказался щенок. Шутник швырнул щенка прямо в лицо Грейс, но та, вместо того чтобы рассмеяться, залилась слезами».
«Я набросился на парня и вытолкал его из лифта, — вспоминает Ричардсон. — После того как все вышли, я остался один с девушкой. Когда она наконец вытерла слезы, мы уже оказались с ней вдвоем у выхода».
