Нуэль Эммонс - Чарльз Мэнсон: подлинная история жизни, рассказанная им самим
Когда я только попал в Мехико, денег у меня было всего ничего, поэтому я проводил время в компании с тореадорами. Я познакомился с парочкой малоизвестных матадоров и несколько дней учился пользоваться полотнищем и шпагой. Конечно, тренировки проходили не со взрослыми быками и шпага никогда не вонзалась в плоть животного, но все равно эти «сосунки» весили по двести-триста килограммов и могли с легкостью отправить тебя в полет. После нескольких таких полетов я научился обращаться с мулетой и мог стоять так близко к быку, не позволяя животному тронуть себя, как некоторые из обучавших меня матадоров. «У тебя хорошо получается, гринго, — слышал я от них. — Ты понял все движения, но матадором тебе не быть. Ростом не вышел».
Когда деньги у меня почти кончились, в домах, куда меня приглашали, начались пропажи. Никто не стал вызывать federates, но и звать к себе меня тоже перестали. Я находил себе пристанище в глинобитных лачугах и где-нибудь в переулках на окраине города. Но делец и вор везде ухитрится найти себе подобных, к тому же в Мехико найдутся такие места, по сравнению с которыми эпизоды из «Майами: Полиция нравов» просто отдыхают. Я ввязался в одну игру, в которой участвовали крутые перцы. Местные парни и девушки могли перерезать горло за десятицентовик или зарыть человека в муравейник, чтобы только доказать всем остальным, что жизнь другого человека для них ничего не стоит, а заботятся они лишь о своей шкуре.
Я завоевал определенное уважение этих людей, потому что был настолько не в курсе местных порядков, что просто не знал, когда надо вовремя остановиться. На одной из гасиенд, где я побывал, я украл «магнум» калибра 0.357. С этим пистолетом, засунутым в штаны и незаметным под пиджаком, я как-то разговаривал с парочкой головорезов в надежде разжиться грибами. «Нет, у нас нет. Только у индейцев племени яки есть грибы. Они убьют гринго. Ты сумасшедший, если пойдешь в деревню к яки». Я не думал, что моей жизни действительно будет угрожать опасность, если я просто загляну в деревню к индейцам, так что я пошел туда. Увидеть жизнь индейцев было все равно, что пересмотреть фильм про Дже- ронимо*. Пользуясь испанским тюремным жаргоном и жестами киношных скаутов, я вошел в деревню индейцев яки, словно к себе домой. Индейцы смотрели на меня, как на пришельца с другой планеты.
Прежде чем я добрался до хижин, меня остановило четверо очень не хороших с виду ребят. «Зачем пришел? Чего хочешь? Ты заблудился?» — пристали они ко мне с вопросами. Нет, не заблудился, ответил я. Я хочу познакомиться с яки. Подружиться с ними. Выкурить трубку и, может быть, получить немного грибов от друга-индейца. «С чего это мы станем курить трубку с маленьким гринго? Мы тебя не знаем! Теперь иди отсюда». С этими словами они развернули меня и махнули мне идти в ту сторону, откуда я пришел. «Постойте-ка, — сказал я. — У меня есть песо, я куплю грибов. Я дам вам подарок». Я снял с пальца кольцо и протянул его одному из парней, говоривших со мной больше других. Оглядев кольцо, он вернул мне его. «Грибы — пища духовная. Они только для яки», — объявил он. Собираясь выменять «магнум» на грибы, я достал из-за пояса пистолет, направив его на своего собеседника. «На это можно купить грибы?» — поинтересовался я. Четверка отшатнулась от меня, словно ожидая, что я нажму на курок. «Ладно, — сказал один из них, —- только не стреляй, мы дадим грибы». С пистолетом в руке я выглядел угрожающе, но мне этого не хотелось, так что я отдал пистолет парню, пообещавшему мне грибы. Как только пистолет оказался у него, он нацелился на меня и сказал, что я чокнутый и что он меня пристрелит. Пистолет уткнулся мне в живот, но я лишь улыбнулся на это. Парень еще сильнее надавил на пистолет и нажал на курок. Когда раздался щелчок оттого, что пистолет был не заряжен, парни рассмеялась. «Гринго не сумасшедший. Он смельчак. Будет другом яки», — решили они. Я провел ночь у них в деревне, и мы вместе ели грибы. На правах их брата меня пригласили приходить в любое время. Когда я вернулся к своим друзьям бандитам с полным мешком грибов, они изрядно удивились, хотя и не подали виду, а потом стали рассказывать своим, каким крутым гринго я был.
Даже federales были наслышаны о бесшабашном гринго, подружившемся с яки. Я узнал об этом после того, как они арестовали меня. «О да,Senor Мэнсон, мы уже слышали о вас. Соединенные Штаты хотят, чтобы мы выслали вас обратно в Техас». Спустя две недели я уже сидел в ларедской тюрьме. Когда выяснилось, что у меня десять лет условного срока, местные полицейские не стали утруждать себя новым обвинением, а переправили меня в Лос-Анджелес. Судья, назначивший мне условный срок, отменил отсрочку. Я возвращался в тюрьму.
Прочитав все это, можно сказать мне: «Ты никогда не пытался жить честно». Но это не совсем так. Просто я не чувствую необходимости рассказывать обо всех разочарованиях, обидах и обвинениях, через которые прошел, пытаясь удержаться на какой-нибудь легальной работе в вашем мире. Когда я работал, не нарушая закон, то испытывал постоянную обиду, потому что не проходило и дня, чтобы люди не напомнили мне, откуда я пришел и что меня, по их мнению, ждет. Это было бы не по мне — подробно описывать такого рода случаи в больших количествах. Я не хочу читать об этом, и я не горю желанием увидеть все это на бумаге.
Я хотел бы вам сказать, что прекрасно знал, что можно делать, а что нельзя. Мне было известно и то, чего ждут от человека в порядочном мире. Но в том мире, откуда родом я, все, что я слышал, когда дело касалось меня, было: «Убирайся отсюда, ребенок, у меня нет времени на тебя».
Просить меня не нарушать принятые в обществе законы — это все равно что говорить малышу не есть много сладкого, потому что это плохо для него. Ребенок все равно будет есть конфету, пока не отберешь ее у него или не объяснишь, почему он не должен этого делать. Лишь благодаря вашим наставлениям ребенок перестанет чересчур увлекаться сладким. Кроме того, необходимо дать ему что-то взамен отобранной конфеты. Мне часто говорили, что такое плохо, но никогда не предлагали ничего другого, не давали возможности побывать в другом мире. И в результате я стал таким непокорным и испорченным, что мне уже было наплевать на установленные чужим дядей порядки. В моем мире было слишком мало честных людей, чтобы я мог на них равняться. Ваши библии ничего для меня не значили. Библия заставила мою мать сбежать из дома. Люди, выбранные вами на роль моих воспитателей, били и насиловали меня, учили ненавидеть и бояться. Из всего, что я повидал, я сделал вывод: законы соблюдает только маленький человек. Те, у кого есть деньги и успех, нарушают все писаные законы и остаются при этом безнаказанными.
