Иван Попов - Ложь. Записки кулака
— Мне Владимир Степанович приказал найти бабёнку, чтобы готовила начальству еду и иногда стирала бельё. Вот я и решил приспособить к этому тебя.
Ну, что ты скажешь на это?
— А что? Разве нет других баб?
— Баб-то много, но какой мне резон брать незнакомых. Ведь мне приказано подобрать бабу и отвечать за нее буду я. Мне нужна женщина, какой я буду полностью доверять и на которую могу положиться.
— Да какой из меня повар? Ты, Иван Иванович, как хочешь, но я туда не пойду. Начнут расспрашивать кто я такая, откуда, где муж?
— Ты, Дарья, дура или прикидываешься? Ты что не знаешь, как варить щи, лапшу или картошку? Они всё едят всухомятку, и им это надоело. Самое главное в том, что ты будешь кормить детей! Ты думаешь и дальше кормить их рыбой? Скоро наступит зима, река замёрзнет, и мы точно передохнем, если нас дальше так будут снабжать продуктами. За все лето дали по куску хлеба, да жменьке пшена и все. А тут в твоих руках будут хорошие продукты, ибо начальство не оставляют без еды. Думаю, и на нас хватит!
— Ты мне что? Прикажешь воровать? Я этого не смогу сделать!
— А я тебя и не заставляю воровать. Боже сохрани! Но, Дарья, придется немного хитрить. Пройдет 2–3 дня, и ты будешь знать у кого какой аппетит. Питаться будут шесть человек, а ты готовь, чтобы хватало на восемь. Когда будешь разливать еду по мискам, то наливай в них так, чтобы еда оставалась. Остатки будешь собирать и приносить детям. Они поедят, и тебе достанется. А насчет расспросов не беспокойся. Во-первых, начальник лагеря без расспросов знает кто ты такая и откуда, а во-вторых, ты для него не человек, а берёзовое полено. Теперь хватит болтать и пошли на новую работу. В первое время я буду приходить к тебе, а потом сама привыкнешь. Пойдём, а ты, Мария, в лес не ходи, иди в барак и отдыхай. Потом я найду занятие и тебе.
Иван Иванович смело поднялся на крыльцо конторы и толкнул двери. Оглянувшись, он увидел, что Дарья остановилась перед крыльцом и боялась сделать следующий шаг. Лицо у неё побелело, губы тряслись, и казалось, что она вот — вот упадет в обморок. Он понял, что Дарья панически боится войти в контору.
— Ты, Дарья, перестань трястись и шагай смелей, теперь здесь будешь полной хозяйкой. Так что входи в контору и начинай заниматься своими делами.
Они вошли в комнату охраны. Двое из них играли в карты, а третий спал на топчане. Увидев входящих, охранники встали из стола и поздоровались. Один из них толкнул спящего товарища и разбудил его. Он очнулся, посмотрел на гостей и тоже поздоровался.
Иван Иванович ответил на приветствие охранников, сел и, подвинув ногой табурет, пригласил Дарью садиться. Когда все уселись, он осмотрел ребят и сказал:
— Прошу любить и жаловать! — указал он на Дарью — Зовут ее Дарья Сергеевна, она будет, как распорядилось начальство, готовить вам горячую еду, а то консервы, наверное, надоели до чёртиков. Кроме того, если нужно будет, она и белье постирает. Есть будете три раза в день. Вы понимаете, что готовка требует много времени, а поэтому придется ей по — возможности помогать. Хотя бы снабжать водой и дровами. Да не забывайте её покормить.
— Ну, это для нас не трудно, — отозвался Абас. — Даю слово, что мы её в обиду не дадим.
— А у кого находятся ключи от склада? — спросил Иванович, окинув взглядом ребят.
— Ключи у меня, — отозвался Абас и стал шарить по карманам. Наконец он нашел ключи и показал Хохлу.
— Дай их мне, — сказал Хохол и протянул руку. Он взял ключи и передал их Дарье.
— Отныне, если кто-нибудь проголодается или кому-нибудь захочется отведать другой еды, то нужно будет обратиться к Дарье Сергеевне. Думаю, она будет кормить вас до отвала, а поэтому прошу вас каждый вечер, после ужина, заказывать Дарье Сергеевне на следующий день то, что бы вы хотели видеть на столе. Надеюсь, что вам все ясно, а поэтому, не откладывая в долгий ящик, давайте отправим её на кухню. Что бы вы хотели поесть?
— Я бы хотел — начал самый молодой охранник Лёшка, — хоть раз наесться щей со сметаной.
— А я бы поел плов из барашка, — выдал Абас.
— А мне всё равно, было бы побольше, — сказал Фрол.
— Ну, а как начальство? — спросил Хохол.
— Им безразлично, что подадут — отозвался Лешка, — начальник лагеря кушает мало, доктор питается только спиртом, а Владимир Степанович подметёт всё, что дадут.
— Тогда, ребята, за дело. Нужно принести воды, нарубить дров и затопить печь.
Охранники, словно по команде, встали и вышли из конторы. Оттого, как говорил Хохол с охраной, Дарья поняла, что не так страшен чёрт, как его малюют. Постепенно она оттаяла, успокоилась и уже с любопытством рассматривала убогую обстановку конторы.
— А теперь, Дарья, пойдем, посмотрим твое хозяйство!
Они зашли в небольшое помещение кухни и осмотрелись. Плита была ободрана, облита какой-то дрянью, кастрюли были закопчёны и выглядели неприятно.
— К твоей еде придираться никто не будет, но чистота и порядок начальнику должен понравиться. Поэтому тебе придется сделать капитальную уборку. Нужно вымыть полы, на обеденный стол постелить чистую простынь, вычистить песком посуду, да не мешало бы побелить плиту. А теперь пойдем на склад и посмотрим, что там есть из продуктов.
На складе был такой же хаос, как и в конторе. В одну кучу были свалены мешки, ящики, банки, ведра, грязное белье и разный хлам. Убрав из-под ног разбросанные вещи, они стали разбирать продукты. То, что Дарья увидела, её поразило наповал. Тут были всевозможные крупы, макаронные изделия, мука, топленое и подсолнечное масло, сало, консервы. Иван Иванович отрезал кусок копчёной колбасы и хлеба, и приложив палец к губам, подал Дарье. Потом отрезал то же самое, положил себе в карман и сказал, чтобы Дарья отварила начальству рис, заправила его топлёным маслом и прожаренным луком с кусочками колбасы.
— Да, — сказал он напоследок, — не забудь про чай и заварку!
Он ушел, обещав заглянуть вечером. Но ни вечером, ни на другой день он так и не нашел времени заглянуть к Дарье. Придя в барак, он узнал, что умер старый священник. Умер он, как и жил, тихо и незаметно. Даже скудный паек, который выдавался ссыльным, батюшке и матушке, как неработающим, не полагался. Жалея их, люди, по мере возможности, подкармливали стариков, хотя голодали сами. Покойник лежал на столе в чистом белье, со сложенными на груди руками, в которых тлел неизвестно откуда взявшийся восковой огарок свечи. Длинные седые волосы и борода были тщательно причесаны. Лицо не изменилось, было строгим и одухотворенным. Когда Иван Иванович зашел в барак, он увидел множество людей. Казалось, что здесь собрался весь лагерь, а люди все приходили и приходили, крестились и кланялись. Возле покойного стояла матушка, она не плакала, а только беззвучно шептала и казалось, что она не замечает своих прихожан, столпившихся вокруг стола. Слышался приглушенный плач баб. Чульниха вздрогнула, перекрестилась и сказала:
