Павел Федоров - В Августовских лесах
Комсомольская организация объявила Сороке выговор. Комендант участка приказал не назначать его старшим наряда. Крепко поддержали в эти дни суровых испытаний Игната Сороку политрук и сержант Бражников, который обязался помочь товарищу исправить ошибки.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В декабре 1940 года в одном из пограничных районов Польши, в глухом лесном местечке, остановилось несколько броневиков. Из головного броневика вышел невысокий тучноватый генерал в табачного цвета бекеше. Отвечая на приветствия встречавших его офицеров, он небрежно взмахивал длинной рукой, то и дело прикладывал ее к шапке из соболиного меха. Выслушав рапорт командира части, стоявшей здесь, у границы, генерал потер кожаной перчаткой толстый старчески красный нос. Потом, скользнув из-под седых бровей по зеленой шинели офицера маленькими глазками, жестко и отрывисто произнося каждое слово, он приказал:
- Майор, вы будете сопровождать нас. Захватите в свою машину Сукальского.
Кругом засуетились, забегали солдаты и офицеры, выполняя какие-то приказания майора. Глухо постукивая, сотрясая мерзлую землю, гудели автомобильные моторы.
Генерал с длинными руками в сопровождении двух в таких же бекешах генералов отошел в сторону, обернувшись, посмотрел на верхушки деревьев и, о чем-то задумавшись, гортанным хриповатым басом проговорил:
- Мы находимся, господа, на историческом месте. Мне пришлось быть здесь двадцать пять лет тому назад, еще офицером генерального штаба его императорского величества. Мы тогда прибыли выручать австрийцев. Их крепко побили русские. Разумеется, неприятно вспоминать такие вещи, но это исторический факт.
Генерал хрипло рассмеялся и, сняв очки, стал протирать запотевшие на морозе стекла.
- В наших планах предусмотрена только победа, господин фельдмаршал, деревянно отозвался высокий длиннолицый фельдмаршал Рейхенау.
Рядом с ним, чуть поменьше ростом, стоял фельдмаршал Лист.
Низкорослый тучный генерал был автор людоедского плана "Блицкриг", главнокомандующий всеми вооруженными силами гитлеровской Германии фельдмаршал Вальтер Браухич. В сопровождении тридцати высших офицеров фашистской армии он прибыл в Польшу для инспекторского смотра частей и специального обозрения советской границы.
Для обозрения границы заранее была сооружена тщательно замаскированная вышка. Фельдмаршалы навели на советскую сторону стереоскопические трубы и долго наблюдали за жизнью нашей пограничной полосы.
В голубой морозной дымке на снежных сугробах отражались полуденные солнечные лучи. Слева от высокой гряды темных Августовских лесов поднимались небольшие заснеженные холмы. Дальше снова тянулись густые леса, наполненные молчанием и тайной.
Что знает офицер немецкого генерального штаба первой мировой войны, ныне фельдмаршал, о русском народе? Только то, что пишут дипломаты и шпионы.
На что думает опереться гитлеровский главнокомандующий в предстоящих битвах с Красной Армией? Знает ли он, какой у него будет тыл? Может быть, он рассчитывает, что русский народ позволит накинуть себе на шею ярмо и будет безропотно снова возить на своем хребте капиталистов и помещиков? Представляет ли себе Браухич, как он сможет завоевать двухсотмиллионный советский народ и как он будет им управлять? Много ли он приготовил резиновых дубинок?
Фашистский генерал с брезгливо поджатыми губами думал только о том, что он скоро пустит своих солдат разорять цветущую Украину, Молдавию и Белоруссию, что его солдаты растекутся по необъятным пространствам русской земли. Прикрыв веки, гитлеровский фельдмаршал представлял, как затрещат автоматные очереди, засвистят кнуты, закачаются петли с повешенными. Но он не знал, что русская земля скоро будет огненной от гнева и ненависти. Сейчас, наблюдая за пограничным селом, фашистский фельдмаршал видит, как мирно вьется над соломенными крышами сизый дымок. На улице бегают и резвятся детишки, не подозревая, что на них, как стволы орудий, нацелены сверхмощные цейсовские трубы, а скоро, быть может, с той стороны ударят крупповские пушки и повалится высокая стройная рябина вместе с тем бойким мальчишкой, который залез на самую макушку, чтобы полакомиться вкусными мерзлыми ягодами. Фельдмаршал нащупывает своими змеиными глазами советские оборонительные сооружения, но не видит их. Не оборачиваясь, он раздраженно спрашивает:
- Вы утверждаете, Сукальский, что строительство блокгаузов здесь не закончено?
- Да. Так было в сентябре, господин фельдмаршал, - почтительно склонясь, словно переламывая костистую фигуру надвое, отвечает Сукальский.
Ему очень хочется выслужиться перед высоким начальством. Он старается говорить веско и обстоятельно.
- Вы, кажется, были там в роли ксендза? - Браухич неожиданно резко повернул голову и, не скрывая презрения, оглядел Сукальского с головы до ног.
- У меня к этому особое призвание, господин фельдмаршал. Мои религиозные и политические убеждения, надеюсь, вам известны, - хмуро ответил Сукальский.
Высокомерность и ирония командующего были для него оскорбительны. Даже папа римский с ним так не разговаривал.
- О-о, да! Я сам набожный человек. Иногда ищу утешения в молитве. Мир суров, Сукальский. Религия призвана смягчать человеческие души... Удалось ли вам выполнить высокую миссию, чтобы привести к миру украинских униатов и польских католиков? Ваш священнейший папа и мой фюрер очень обеспокоены этими религиозными раздорами...
- У священной католической церкви сейчас единая цель - борьба с коммунизмом. Видит бог, что мы всеми силами стараемся помочь вашему фюреру в осуществлении его идеалов!
- Это заслуживает высоких похвал! - сказал Браухич и, тут же забыв о господе боге, продолжал: - Из вашего доклада мне известно, что граница здесь сильно охраняется, но вы отлично знаете условия местности. Как бывший военный, что вы можете сказать о препятствиях, которые могут возникнуть во время маневренного продвижения наших частей?
- Очевидно, наличие современных укреплений и войск красных, господин фельдмаршал... - неопределенно ответил Сукальский.
- Никакие современные укрепления для доблестной германской армии не являются препятствием! - высокопарно, подражая своему фюреру, сказал Рейхенау. - Вы объясните нам: что собой представляет здесь граница?
- Я уже имел честь докладывать господину фельдмаршалу, что границу в этом районе мне перейти не удалось. Обстоятельства вынудили меня плыть по каналу в обратном направлении, чтобы не попасть в руки пограничников. Мне посчастливилось пройти границу на другом участке. Помогли ваши доблестные солдаты, которым пришлось немножко пострелять.
