Павел Сурков - Легенды мирового рока
Рядом с Хэммиллом всегда была еще одна знаковая для всех нас фигура – он близко дружил с Робертом Фриппом. Фрипп и Хэммилл помогали друг другу на записях, a King Crimson и Van Der Graaf Generator стали первоверховными апостолами прогрессив-рока. Хотя – и тут надо оговориться особо – сам Хэммилл до ужаса не любит, когда его музыку пытаются отнести то к одному, то к другому стилю. Он утверждает, что просто пишет ту музыку, которая ему нравится: в его арсенале и многоплановые электронные альбомы, и акустические записи, и даже мощные симфонические оркестровки. Все это Хэммиллу под силу – и чудеса прекрасного ассонанса (именно на ассонансных, насквозь нелогичных гармониях построена его музыка), и глубокие философские стихи песен (я намеренно не употребляю слово «тексты») – все это дает нам право говорить о Хэммилле как об одной из крупнейших рок-фигур вообще.
Он парадоксален – как истинный англичанин, он любит абсурд и не чурается этого: «Может ли кот Шредингерa быть Чеширским котом?» – поет он на сольном альбоме Singularity, и всем своим творчеством как бы отвечает на этот нехитрый тезис: да, может. Распустив Van Der Graaf Generator в 1978 году, он все равно продолжал сотрудничать с экс-членами группы. Но когда в 2003 году Хэммилла сразил тяжелейший инфаркт (он только-только закончил запись сложнейшего альбома Incoherence), он понял, что надо вернуть группу – и реанимирует Van Der Graaf в классическом составе. Правда, страсти внутри группы продолжали бушевать – несмотря на возраст, музыканты были все так же амбициозны, и четверым виртуозам было ой как не просто уживаться вместе. Сдался саксофонист Дэвид Джексон – и группа продолжила свое существование в формате трио, да так и живет по сей день, дай Бог им всем здоровья.
Он ведет невероятно скромный образ жизни: живет в небольшом доме в Примроуз-хилл, где в подвале у него – огромная студия и одновременно – репетиционная база: вся тройка Van Der Graaf Generator регулярно там собирается и работает над материалом. Они вошли в невероятный ритм – каждый год что-то выпускают: или новую пластинку, или концертник, или сольник Питера… И, как говорит сам Хэммилл, он невероятно доволен таким образом жизни: с одной стороны, у него есть все, о чем можно мечтать – прекрасный дом и семья (Хэммилл женился сразу после первого распада группы), любимая команда и много-много музыки.
От Хэммилла не услышишь ни одного грубого слова в адрес своих коллег – как бывших, так и нынешних. Он – настоящий джентльмен. При этом он не стремится окружить себя дорогими вещами – даже на концертах он играет на гитаре Squier, чрезвычайно бюджетной, но подходящей под те технические задачи, которые ему нужны. «У меня есть все, что мне надо – и большего не нужно», – говорит этот английский джентльмен.
С него можно рисовать классического британского джентльмена – высокий рост, изящная худоба, невероятной красоты руки с длинными пальцами. Даже возраст и седина ему к лицу – вообще, все члены Van Der Graaf Generator очень красиво постарели. Вот только взгляд у него – ясный, молодой и невероятно хулиганский. «Я все время ищу новую возможность всех удивить. А поскольку кроме музыки я ничем особо не занимаюсь – вот и удивляю посредством нее. И я никогда не устану это делать».
Я как-то увидел фотографии Питера Хэммилла у себя дома – мой близкий товарищ был у него в гостях – прекрасный сад, чистый крохотный кабинет, в котором еле-еле помещается компьютер, – Питер старается следить за всеми новостями из мира музыки и сам пишет тексты для сайта Van Der Graaf Generator. Более того, он тщательно следит за продажей пластинок группы – и даже руководит процессом дистрибьюции.
Он любит гулять в саду и по улочкам тихого городка, фактически деревеньки, где живет. Он невероятно скромен – но при этом открыт: иначе как он мог не поговорить с наивным мальчишкой, который пришел на его концерт и так опешил, что даже не может ничего вспомнить из этого концерта? Этим мальчишкой был я – и за тот вечер, волшебный вечер, который подарил мне Питер Хэммилл, я буду благодарен ему до конца своих дней.
Думаю, что я не один такой.
Питер Гэбриэл: феномен кицунэ
(лекция о сверхъестественном существе)
Сегодня мы с вами поговорим о кицунэ. Кицунэ – традиционный персонаж японского фольклора: лиса-оборотень, хитрая и ловкая, облеченная собственной моралью, порой – мылящая совершенно не человеческими категориями. Это – вовсе не антропоморфная Патрикеевна из русских сказок, нет, кицунэ – порой откровенно опасное для человека существо: куда более мудрое, поскольку, согласно все той же мифологии, кицунэ – существа гораздо более древние, нежели человек, и зачастую человек выступает агрессором, волей-неволей зашедшим на территорию, которую занимала кицунэ, и та вынуждена от него попросту обороняться всеми доступными способами. А способы эти зачастую жестоки, но при том – дьявольски остроумны.
Не будем забывать еще одну удивительную способность кицунэ (для тех, кто читал «Священную книгу оборотня» Виктора Пелевина или, на худой конец, «Алмазную колесницу» Бориса Акунина, эта способность лисы-оборотня должна быть знакома): кицунэ обладает невероятным (поскольку – нечеловеческим) магнетизмом. Редкий мужчина (да и женщина тоже) может устоять перед кицунэ в человеческом облике: та влюбит его в себя, заведет-заморочит и вытащит из человека все, что захочет, включая жизнь и душу (о деньгах – так и подавно умолчим).
Но рок-музыка не была бы искусством, если бы в ней не появилась, вернее, не появился, собственный кицунэ – оригинальный братец Лис, хитрый и привлекательный, обладающий тем самым животным, я бы даже сказал – хтоническим, прачеловеческим обаянием и магнетизмом. Этот человек – Питер Гэбриэл, основатель и первый вокалист одной из главных групп арт-рока – Genesis.
Кстати, называться группа могла совершенно по-другому: изначально Гэбриэл предлагал своему другу и соавтору Тони Бэнксу назвать коллектив Gabriel's Angels – но Бэнкс предложению Питера не внял. Перепробовав самые разные названия – The Anon, The Garden Wall, – они остановились на еще одном библейском варианте: слово Genesis предложил однокашник Гэбриэла по Чартерхаусу – чопорной британской школе – Джонатан Кинг. Именно он стал первым менеджером группы, выпустив их дебютную пластинку – From Genesis To Revelation.
Его величество арт-рок, заполонивший мировые чарты, ревностно глядел на вновь прибывшего маленького наглеца: пластинки Genesis покупали неохотно, на концертах, конечно, выделялся Гэбриэл, но все равно у музыканта оставалось острое чувство недосказанности. Дело в том, что роли в группе были распределены достаточно четко, каждый музыкант отвечает за свой собственный инструмент – поэтому во время длинных проигрышей Гэбриэлу, которого нарочито сделали освобожденным вокалистом, не оставалось ничего иного, как просто стоять у микрофонной стойки и бешено колотить в тамбурин.
