Дмитрий Кузнецов - Бетанкур
Однако эта сторона дела не смущала принца Ольденбургского, поставившего перед Бетанкуром и де Волланом амбициозные задачи — полностью закольцевать европейскую часть России водными путями, чтобы английские и голландские товары из Петербурга можно было легко доставить в любую точку России, а оттуда беспрепятственно вывозить то, что нужно английскому и голландскому потребителю. Несмотря на войну со Швецией и Турцией, а также на шаткий мир с Наполеоном, то и дело угрожавший войной, грандиозная работа началась…
ПУТЕШЕСТВИЕ В ТВЕРЬ
12 августа 1809 года генерал де Воллан прибыл в устье Невы, в город Шлиссельбург, чтобы там встретить принца, Екатерину Павловну и августейшую мать, сопровождавшую своих детей до Твери. Де Воллан очень настороженно относился к тому, что у Георга Ольденбургского и Августина де Бетанкура складывались хорошие деловые отношения. Он ревновал принца к испанцу, считая, что у него, человека, отдавшего России двадцать пять лет безупречной службы, больше прав, чем у этого «выскочки-канарца», не проработавшего в России ещё и года. Но делать было нечего — де Воллану пришлось встречать в Шлиссельбурге с почестями и Бетанкура.
14 августа все отправились на яхте по Ладожскому каналу. День выдался безоблачный, ясный. Северный воздух наполнил прозрачным светом всю корабельную палубу. Водная рябь, залитая солнцем, искрилась за кормой. Узкий длинный корпус с широким развалом бортов в носовой оконечности обеспечивал судну хорошую мореходность, оно шло с такой скоростью, что в такелаже свистел ветер, а вода, с шумом вырываясь из-под киля, оставляла за ним белоснежный бурун. Иногда палуба накренялась так, что по ней боязно было ходить, поэтому Мария Фёдоровна, в отличие от неугомонной Екатерины Павловны, все время оставалась в капитанской каюте.
Рангоутное дерево то и дело поскрипывало от попутного ветра. Юго-западный бриз колыхал на корме императорский штандарт с четырьмя двуглавыми орлами и брейд-вымпел вдовствующей императрицы на одной из мачт. Яхта шла с несвойственной для наполненного водой искусственного рва скоростью, то и дело обгоняя торговые суда или лавируя между ними. За сто семнадцать километров пути их встретилось более полутысячи. Однако капитан, стоя на юте, не сбавлял скорости. Иногда борта царской яхты чуть не задевали встречные баржи и лодки. Но рулевой всегда очень ловко задавал паруснику нужную траекторию, и суда мирно расходились.
Бетанкур смотрел на канал как на бесценную географическую находку. Такого мощного гидротехнического сооружения он ещё никогда не видел. Де Воллан неутомимо рассказывал, как его начали строить ещё при Петре I, в 1719 году. Один из участков Вышневолоцкого водного пути, соединяющего Волгу с Балтийским морем, проходил через Ладожское озеро и был самым опасным — частые штормовые ветры на Ладоге становились причиной гибели сотен торговых судов с грузом. Поэтому Пётр I издал указ, где, среди прочего, сетовал, «какой великий убыток на вся годы чинится на Ладожском озере от худых судов и что одним сим летом с тысячу судов пропало…». Было принято решение о строительстве обходного пути, соединяющего реку Волхов с Невою.
По проекту канал планировали построить без шлюзов, глубиной 2,1 метра ниже уровня Ладожского озера. На строительстве были заняты семь тысяч крестьян и восемнадцать тысяч солдат регулярной армии. Услышав такие цифры из уст де Воллана, Бетанкур невольно вздрогнул, мысленно представив условия их жизни.
Осуществить первоначальный замысел Петру I не удалось: канал имел глубину меньше метра. Поэтому многие строители (среди них были немцы и голландцы) подверглись суровым наказаниям. В итоге у Шлиссельбурга и Новой Ладоги пришлось сооружать шлюзы. Именно за них генерал-лейтенант Фёдор Иванович Герард (он тоже был в составе экспедиции) получил сильнейший нагоняй от принца: Георг Ольденбургский остался очень недоволен ветхостью шлюзов, не ремонтировавшихся десятки лет. Управляющий водяными коммуникациями Российской империи хотел показать всем, какое значение для него имеют гидравлические сооружения и что именно им в ближайшее время он уделит повышенное внимание.
16 августа великокняжеская яхта продолжила путь по реке Свирь, вошла в Свирский канал, и там члены экспедиции смогли оценить всю сложность работ по проходке через скалистую возвышенность. Это была заслуга де Воллана: он лично руководил строительством Свирского канала. Бетанкур не смог сдержать восхищения. Принц также остался доволен увиденным, наговорил много лестных слов о голландце, а тот тут же предложил продолжить осмотр канала и отправиться в устье реки Свирь. Для этого члены экспедиции сошли с яхты и пересели на лошадей. Неожиданно для всех принц вздыбил коня, тот громко заржал и с места понесся в галоп. Свита стремительно последовала за ним.
Бетанкур оказался прекрасным наездником, а вот генералы Герард и де Воллан — плохими. За четыре станции до Вытегры де Воллан с приступом жуткой боли в желчных протоках пересел в курьерскую карету и почти полумертвым приехал в Вытегру, где застал принца и Бетанкура за обеденным столом в весьма приподнятом настроении. Главный директор путей сообщения поручил де Воллана заботам своего личного врача и дал генерал-лейтенанту несколько часов, чтобы тот пришел в себя. Только после этого все отправились к Мариинскому каналу.
Осмотрев двадцать шесть камерных шлюзов с дамбами и бечевыми путями, принц остался доволен состоянием и размахом гидротехнической конструкции. Шлюзовые механизмы работали безупречно и выдерживали полную водную нагрузку. Но принц все равно приказал Бетанкуру сделать несколько контрольных проверок шлюзовых систем. Для этого чиновники канала нагрузили водой однокамерный и четырёхкамерный шлюзы на двадцать четыре часа. Не дожидаясь результатов, де Воллан и Бетанкур проверили пропускную способность двухкамерного Михайловского шлюза. За один световой день, с пяти часов утра до семи часов вечера, по нему прошли сорок палубных судов с грузом от шестидесяти до ста двадцати тонн. Докладывая принцу о результатах, Бетанкур очень высоко оценил работу де Воллана, которому ещё в Петербурге злые языки успели нашептать, что испанец очень дурно отзывался о его шлюзах и уверял царя, что они не смогут выдержать полной водной нагрузки. Кто был источником сплетен — сегодня выяснить невозможно: де Воллану о них сообщил главный «писарь» принца Ольденбургского Лубянский, посеяв в 1809 году между Бетанкуром и де Волланом на какое-то время скрытую вражду, к счастью, продлившуюся недолго. Сплотила работа. Уже на Мариинском канале они в полной мере оценили профессиональные способности и человеческие качества друг друга.
