А Пыльцын - Штрафной удар, или Как офицерский штрафбат дошел до Берлина
Авдеев рассказал, как его самого угораздило в штрафбат. Рота наступала в тяжелых условиях. В течение трех дней ожесточенных боев за крупный населенный пункт из более чем пятисот бойцов потеряли больше половины. А старшина и писарь роты, получая продовольствие после того, как оставшуюся часть роты вывели из боя, "забыли" сообщить о потерях и получили продовольствие на весь списочный состав роты. Образовался хороший запас и американской свиной тушенки, и кое-чего другого и, главное, солидное количество спиртного. Ну, не сдавать же обратно все это добро! И решил ротный, коль уж так случилось, устроить поминки по погибшим. Да заодно обмыть награды, которых были удостоены и сам командир роты, получивший третий орден Красного Знамени, и оставшиеся в живых штатные офицеры. Пригласил армейское начальство, с которым имел хорошие контакты, в том числе и из разведотдела штаба армии, даже некоторых офицеров армейского трибунала и прокуратуры.
А вскоре за "злостный обман, повлекший за собой умышленный перерасход продовольствия" (это вам не "колоски" на хлебном поле!), оказался на скамье подсудимых и получил 5 лет лишения свободы с заменой двумя месяцами штрафбата. Не помогли ни только что полученная награда, ни присутствие на "поминках" представителей карательных органов.
Много поучительного было в этих беседах и рассказах.
А между тем немцы постепенно активизировали свою информационную войну против нас. Они постоянно забрасывали к нам и с самолетов, и специальными агитснарядами большое количество разных листовок. В них содержались и призывы сдаваться (листовки-пропуска в плен, так называемые ШВЗ - "штык в землю"). Масса листовок была о том, будто сыновья Сталина и Молотова уже сдались в плен и всякое другое, чему мы, конечно, не верили.
Надо сказать, что наш особист Глухов, да и некоторые политработники поначалу очень ревностно следили за тем, чтобы штрафники не подбирали и не прятали листовок (тем более - пропусков ШВЗ). Видимо, был у них такой приказ. Но вскоре убедились, что эти листовки штрафники брезговали пускать даже на махорочные самокрутки, а использовали только по известной "нужде" и поостыли в своем рвении.
Поскольку меня за рогачевский рейд ничем не отметили, мне приходила мысль, что меня "обошли" наградой, может быть, потому, что мой отец в 1942 году был репрессирован за нелестное высказывание в адрес руководства страны о неудачах на фронте в первое время войны. А может, думалось, и потому, что один из моих старших братьев, Виктор, пропал без вести в конце 1942 года под Сталинградом. Не попал ли он в плен и не смалодушничал ли? Какие только мысли ни приходили тогда на ум. Время было такое. Да и мировоззрение.
Однако после того как я подорвался на мине, получил ранение, вместо ожидаемого наказания за несанкционированное разминирование завала в начале июля приказом Командующего 70-й армией генерала Попова B.C. я был награжден орденом Красной Звезды. Как сказал мне при вручении ордена наш "батя" комбат Осипов, "за решительность, инициативу и смелость по укреплению обороны и за умелые боевые действия в боях за город Рогачев". Так сказать "по совокупности". У нас чаще всего награды были не за отдельные бои, а именно "по совокупности".
К слову сказать, в нашем комбате как-то удивительно совмещались немногословие, твердость и строгость с одной стороны, и доброта, отцовская забота - с другой. Недаром все его иначе не называли между собой, как "батя", "отец".
Так счастливо для меня закончилась эта минная история. Хотя с минами вообще мое "взаимодействие" случалось не раз, но всегда удивительно удачно. По ходу описания боевых действий я еще об этом расскажу.
Этот оборонительный период на фланге 1-го Белорусского фронта был насыщен и другими боевыми эпизодами. Были и события, которые прошли как-то мимо моей памяти, не задержавшись в ней. Но почти все, что происходило здесь в ходе наступления, отпечаталось в ней прочно.
Впечатление "нечаянного отдыха" было, конечно, далеким от истинного смысла этих слов. Постоянные артналеты, интенсивные обстрелы приводили и тогда к серьезным потерям. Так, однажды во время артиллерийско-минометного налета тяжелая мина угодила в легкое перекрытие подбрустверного блиндажа, где размещался мой друг еще по рогачевской эпопее Петя Загуменников, командир взвода противотанковых ружей. Результат: трое убитых, двое раненых, а друг мой тоже чуть не погиб, отделавшись контузией, после которой он долго почти не слышал. Видимо, распознав по губам мой вопрос "Почему не в медсанбате?" - ответил: "Так пройдет!" И прошло же.
Как я уже говорил, немцы всяческими методами, в том числе и авиаразведкой, пытались раскрыть систему нашей обороны и определить изменения в ней, происшедшие за последнее время. Над нами повадилась нахально летать "рама". Так на фронте прозвали фашистский двухфюзеляжный разведывательный самолет-корректировщик "фокке-вульф". Один штрафник-пулеметчик приспособил колесо перевернутой крестьянской телеги под вращающуюся турель ручного пулемета Дегтярева и в очередной пролет "рамы" на низкой высоте так удачно запустил в нее длинную очередь трассирующих и бронебойных пуль, что самолет "клюнул", резко стал снижаться и, едва перелетев через речку, упал и взорвался. Летчик даже не смог воспользоваться парашютом.
Сколько было радости у нас! И не только потому, что "наша взяла"! Радостно было в первую очередь штрафникам! Знали, что за сбитый самолет или подбитый танк надлежало награждение орденом Отечественной войны! Причем без тех условий, когда за боевые отличия награждали медалями или орденами, если подвиг бойца был выше по своему значению, чем основания для реабилитации и снятия с него вины. А для штрафника награждение орденом - это и освобождение от наказания без пролитой крови, без ранения.
К сожалению, были и другого рода "подвиги" штрафников. Ежедневно, как уже упоминалось, фашисты совершали на нас мощные артналеты. Наша артиллерия на них, как правило, не отвечала. Была жесткая установка на максимальную экономию артбоеприпасов, да и патронов. Мы и раньше замечали странную, на наш взгляд, особенность пресловутой немецкой аккуратности - совершать эти налеты в определенное время суток, почти каждый раз после 9 часов вечера. И хотя к этому времени все старались находиться, как правило, в окопах, вдруг стали появляться среди штрафников легко раненные осколками в мягкие ткани, как правило, в ягодицы. Ну, а коль скоро штрафник ранен, пролил кровь значит, искупил свою вину со всеми вытекающими отсюда последствиями. И когда число таких случаев стало подозрительным, нашим особистам удалось узнать причины и технологию этих ранений.
