Михаил Задорнов - Записки усталого романтика
– Давай, пока жены нет, за Родину, а?
* * *Западные правила хорошего тона – основа нашего позора за границей. Никогда не позорился я так, как там...
Закусочная в аэропорту. С Василием Семеновичем Лановым мы, собираясь перекусить, взяли блюда со стендов.
– Смотрите, Василий Семенович, блюдо даже целлофаном задернуто. Это, наверное, чтобы мухи не засиживали.
– Наверно! – гордо говорит Лановой и первым идет к кассе. Потрясенная кассирша собирает всех служащих посмотреть на двух «мамонтов».
– Это чтобы смотреть! – объясняет она нам жестами. – Смотреть! Смотреть!
Она широко раскрывает глаза, показывая нам, что надо делать с тем, что мы взяли. Да, долго на стенде стоял муляж омлета. Пока русские с голодухи не решили его попробовать.
* * *В морском ресторане я решил отведать омаров. А то все читаем про них. Дай, думаю, попробую, пока перестройка не закончилась. Сел за стол, настроился. Сейчас подойдет официант, закажу ему омаров с таким видом, будто это моя любимая еда. Подходит официант.
– Омаров! – говорю я развязно.
– Хорошо, а еще что? – спрашивает официант. К этому вопросу я готов не был.
– И компот! – говорю я первое, что приходит на ум. По выражению его лица я понимаю, что я первый посетитель в его жизни, который заказал компот после омаров.
– И компот? – сильно удивлен официант.
– Да, и компот! – еще развязнее говорю я, как будто это просто у меня такое хобби – каждый день после омаров пить компот.
Я проклял тот момент, когда решил заказать омаров, после того как официант принес мне этого омара со щипцами. Оказывается, ломать омара надо специальными щипцами. Я забрызгал полресторана. От меня отсаживались люди. И тут он мне приносит нечто вроде пиалы. Там какой-то похожий на персик фрукт, маслина и лимонная долька. «Что-то жиденький компотик, – подумал я. – Как русским, так разведенный!» Однако не стал поднимать скандала и выпил все до дна.
Умирая, наверное, я буду вспоминать глаза тех, кто был в этот момент в ресторане. Я выпил жидкость для мытья рук после омаров. Да и как мне могло прийти в голову, что это жидкость для мытья рук после омаров, если в ней плавал фрукт, похожий на персик?!
* * *Я долго думал: что в Америке хуже, чем у нас? Сразу оговорюсь: не так же плохо, а именно хуже. И нашел! У американцев хуже чувство юмора. Их юмор одноклеточный. Посмотрите американские комедии. Человек упал в лужу, брызги полетели в старушку. У той упало пенсне и наделось на нос ее собачке... Над подобным эпизодом будет ухохатываться вся американская семья вместе с собачкой.
Их юмор, за небольшим исключением, лишен второго плана, иронии... Страна развивалась в условиях бесцензурной демократии, и это испортило литературный вкус большинства американцев. Им чужд эзопов язык, а также изысканные «фиги в кармане». Их радует нормальная здоровая фига...
Английский и французский юмор «недотягивают» до американского понимания шуток. Немецкий перетягивает. Когда же они слышат советский юмор, они вообще не понимают, что это юмор...
Однажды во время гастролей в России в одном северном городе мне дали в гостинице номер, в котором дверь в ванную запиралась только снаружи. Когда я рассказываю об этом со сцены у нас, зрители смеются. Американцы даже не улыбаются. Некоторые ахают и сочувственно качают головами. Для них это не шутка – шпингалет с другой стороны, – а горе, беда! Профессор русского языка из Сан-Франциско, после того как я рассказал ему об этом шпингалете, долго смотрел на меня, потом очень серьезно спросил:
– А почему шпингалет с другой стороны? Я не понимаю. Если это анекдот, то объясни, в чем смысл!
Что я должен был ему объяснить? Чтобы он понял, почему у нас шпингалет с другой стороны, мне надо было начинать объяснения с 1917 года.
Так же невозможно объяснить американцам, в чем юмор, если пробка в ванной в два раза меньше, чем отверстие. Или если ситечко в ванной слетает с душа, который ты принимаешь, и бьет по голове. Для них это все не шутки, а неприятности.
Поэтому шутить с американцами оказалось нелегким делом.
С первых же дней их улыбчивость настроила меня на веселый лад. И мне показалось, что они оценят мое искрометное остроумие.
– Вы такие примитивные патриоты, – заявил я как-то в компании врачей, Юркиных друзей, – что вам пора выпустить глобус США.
Несмотря на то что все были людьми интеллигентными, за столом повисла неловкая пауза. Только один молодой врач-бизнесмен испытующе посмотрел на меня, словно его мозговой компьютер что-то в это время вычислял, и секунд через пять очень серьезно предложил:
– Давай в этом бизнесе с тобой пойдем напополам.
Компания с воодушевлением стала обсуждать, сколько на этом деле можно заработать и как лучше выпускать – маленький глобус США, сувенирный на брелоках или большой, настоящий – для развития патриотизма у детей в колледжах.
К такому прямому восприятию шуток в Америке приходится привыкать. Если у нас в каких-то случаях можно интеллигентно отшутиться, у них того и гляди попадешь в неловкое положение.
Кафе на берегу Миссисипи. Официантка-креолка никак не может понять, на каком языке мы разговариваем с Юркой. Она и прислушивается, и старается подольше ставить тарелки, наконец не выдерживает:
– Вы откуда, мальчики?
За время путешествия по неэмигрантской Америке мне надоело объяснять, что я русский. Все тут же бросаются с объятиями и начинают задавать вопросы: ну как там у вас теперь в России? Как Горбачев?
О нас, русских, американский обыватель почти ничего не знает. Он только убежден, что у нас медведи по улицам ходят и руководит ими Горбачев. Президента нашего любят необычайно. В этом их можно понять. Все страны, кроме нашей, с приходом к власти Горбачева стали жить лучше. Поэтому обнимают и целуют, узнав, что ты русский, не тебя, а Горбачева в твоем лице. Мне надоело целоваться на дармовщинку за нашего президента, и мы условились с Юркой впредь говорить всем, что мы из Китая.
Так что на вопрос официантки, откуда мы, я тут же решил отшутиться:
– Мы из Китая.
Любой наш улыбнулся бы шутке и понял, что с ним не хотят продолжать разговора. Но американцы – не наши! Им если сказали – из Китая, значит, из Китая.
– Как, прямо из Китая? – ахает креолка.
– Да, прямо из Китая.
– И кто же вы по национальности?
– Мы китайцы!
– Чистые?!
– Нет, грязные.
– Это как?
– Помесь с латышами!
Я понимаю, что рискую навлечь на себя гнев прибалтийских народов, но должен честно заметить, что, оказывается, далеко не все на Западе знают, кто такие латыши, литовцы, эстонцы. И если они отделятся, то им еще долго придется объяснять всему миру, кто они такие. Если, конечно, Горбачев не замолвит за них словечко...
