Урсула Дойль - Любовные письма великих людей. Женщины
В характере Виктории сочетались противоположности: она была своевольной, но в то же время полностью подчинялась мужу; в политических вопросах была непреклонна до фанатизма, но постоянно колебалась под влиянием своеобразных личных симпатий и антипатий; во всеуслышание выступала против избирательного права для женщин (не терпела «популистских и вопиюще ошибочных прав женщин», как она писала одному из премьер-министров) и в то же время пользовалась большей властью, чем какая-либо другая женщина в мире, и наслаждалась титулом «Виктория, королева и императрица». Она умерла в 1901 г., отпраздновав восьмидесятилетие. Королева считала недостойным представать на портретах и фотографиях улыбающейся (подобно нынешней «Виктории, королеве и императрице» – миссис Бэкхем), поэтому изображения невысокой ростом (менее полутора метров), коренастой женщины со строгим лицом, облаченной в черное, стали каноническими. Но на фотографии, сделанной в 1898 г. Чарльзом Найтом, который сумел захватить ее врасплох, Виктория улыбается, и улыбка полностью преображает ее.
Первое из приведенных ниже писем было написано Альберту за десять дней до свадьбы. В нем Виктория предстает в своем «раннем» образе, когда она еще считала возможным утверждать свою власть над будущим супругом: он высказывался за длинный медовый месяц за городом, а Виктория без обиняков напоминает ему, что дела требуют ее присутствия в Лондоне. Но положение быстро изменилось. Второе письмо, написанное дяде Виктории, королю Леопольду, свидетельствует о том, каким горем стала для нее смерть мужа.
Королева Виктория – принцу Альберту
(31 января 1840 года, отправлено из Букингемского дворца)
В одном из писем Вы упоминали о нашем пребывании в Виндзоре, но, дорогой Альберт, Вы явно чего-то не понимаете. Любимый мой, Вы забываете, что я правлю государством, и эта работа не может подождать, ее нельзя приостановить. Заседания парламента продолжаются, что-то происходит почти каждый день, мое присутствие может понадобиться, поэтому мое отсутствие недопустимо, следовательно, оно может продолжаться самое большее два-три дня. Мне не будет ни минуты покоя, если меня не окажется на месте, если я не смогу видеть и слышать, что происходит, и все вокруг, в том числе мои тетушки, весьма сведущие в подобных вопросах, считают, что я должна приступить к делам уже на третий день, ибо в окружении двора я не могу рассчитывать на уединение. Кроме того, этого я и сама желаю.
Теперь о гербе. Как английский принц, Вы не можете претендовать на него, и дядя Леопольд не имеет права делить на четверти английский герб, но правитель может разрешить это данной ему королевской властью: на такой шаг пошел ради дяди Леопольда принц-регент, и я сделаю то же самое для Вас. Но это возможно только при условии королевского повеления.
Следовательно, я без промедления распоряжусь выгравировать для Вас печать… Я прочла в газетах, что Вы, дорогой Альберт, получили много орденов, а также что королева Испании пожалует Вам орден Золотого Руна…
Прощайте, дражайший Альберт, и почаще думайте о своей преданной
Виктории Р.
Королева Виктория – королю Бельгии
(20 декабря 1861 года, отправлено из Осборна)
Мой дражайший, добрейший отец, ибо я всегда любила вас как отца! Несчастная малютка, восьми месяцев от роду лишившаяся отца, стала убитой и раздавленной горем сорокадвухлетней вдовой! Моя счастливая жизнь кончена! Я лишилась целого мира! Если мне суждено жить и дальше (и я постараюсь стать ничем не хуже, чем есть), значит, впредь я буду жить только ради наших бедных, оставшихся без отца детей, ради моей несчастной страны, которая в его лице лишилась всего сразу, и при этом я намерена поступать только так, как пожелал бы он, ибо он рядом со мной, его дух направляет и вдохновляет меня! Но оказаться отрезанной от мира во цвете лет, увидеть нашу чистую, счастливую, тихую, домашнюю жизнь, единственно способную примирить меня с моим пренеприятным положением, и оказаться отлученной от нее в сорок два года, когда я так рассчитывала, что Господь никогда не разлучит нас, даст нам состариться вместе (хотя он часто заговаривал о мимолетности жизни) – как же это ужасно, как жестоко! Но, возможно, это было сделано ради его блага, его счастья! Он был слишком чист, его устремления были слишком возвышенны для этого жалкого, ничтожного мира! Его великая душа только теперь наслаждается благодатью, которой она была достойна! Я не завидую ему, только молюсь, чтобы моя душа совершенствовалась, дабы пребывать с ним в вечности, блаженного мига устремления в которую я с нетерпением жду. Милый, милый дядя, как хорошо, что Вы приедете! Утешение будет невыразимым, Вы так хорошо умеете объяснять людям, как им надлежит поступать. Что до моих добрых слуг, в особенности бедняжки Фиппс, никто не сравнится с ними в преданности, никто не горюет больше, чем они, и не старается во всем исполнять его волю!
Приезжала добрая Алиса, она чудесна.
26-е полностью устроит меня. Вечно преданное Вам несчастное дитя
Виктория Р.
Эмили Дикинсон
(1830–1886)
Иногда я закрываю глаза и закрываю сердце для тебя, изо всех сил пытаюсь забыть, чтобы не печалиться, но ты не уходишь, о, нет, и никогда не уйдешь…
Эмили Дикинсон, принадлежащая к числу величайших поэтов XIX в., родилась в знатной массачусетской семье. Ее дед был основателем колледжа в Амхерсте, отец – его казначеем и членом суда штата Массачусетс. Он служил в сенате штата и в палате представителей. У Эмили был старший брат Остин и младшая сестра Лавиния.
Эмили получила образование в Академии Амхерста, затем провела год в женской семинарии Саут-Хэдли, ныне колледж Маунт-Холиок. В 1848 г., после годичного обучения в семинарии, она вернулась в принадлежащий семье дом, где прожила до конца своих дней. Пределы Амхерста она покидала только во время поездки в Вашингтон, округ Колумбия, в Филадельфию и нескольких путешествий в Бостон. Писать стихи Эмили начала в двадцать с небольшим лет, находя для этого время в промежутках между выполнением домашних обязанностей.
Отдаление Эмили Дикинсон от всего мира, кроме близких родственников, происходило постепенно, но совпало с самым продуктивным периодом ее творчества, пришедшимся на начало 60-х гг. Ее самым влиятельным литературным наставником был писатель и сторонник радикальных взглядов Томас Уэнтуорт Хиггинсон. После того как в 1862 г. он опубликовал в журнале Atlantic статью с советами для молодых писателей, Эмили написала ему и приложила несколько своих стихов. Он оказал ей поддержку (хотя и был слегка смущен своеобразным стилем Эмили), и они продолжали переписываться на протяжении всей ее жизни, хотя встретились лишь однажды в 1870 г. в Амхерсте.
