Борис Немцов - Исповедь бунтаря
России в том, что дефицит колбасы заметен всем. Пустые прилавки, очереди, талоны. А газ не продается с прилавка. Тут будет все невидимо. Появится куча кремлевских прихлебателей, которые начнут оправдывать рост цен чем угодно: Америка мешает, враги кругом, шпионы – и слова правды в этом гвалте не услышишь. Сейчас власти признают, что есть проблема и есть кризис. У Путина было несколько совещаний по этому поводу. Удивительно, что распад СССР ничему не научил этих людей. Они действуют точно так же, как действовал советский премьер-министр Николай Иванович Рыжков, когда исчез окорок «Тамбовский». Николай Иванович с трибуны Верховного Совета предложил тогда поднять цены на окорок «Тамбовский» на две копейки. Нынешняя власть предлагает поднять цены на газ. Теплоэлектростанции готовы покупать газ буквально по любой цене. Так что дефицит газа от повышения цен не уменьшится. Только увеличатся цены на электричество и в конечном счете – на все.
Дефицит газа грозит замедлением экономического роста. Не будут строить жилье. Не будет новых рабочих мест. Цены на коммунальные услуги начнут стремительно расти. Будут расти цены на все. Замедлится рост поступлений в бюджет. Поскольку страна набрала кучу внешних обязательств по поставкам газа, будет шириться политическое движение, настаивающее на том, что не надо продавать газ за границу, потому что у нас самих его не хватает. Подобного рода политические процессы будут подрывать авторитет России значительно больше, чем нарушение прав и свобод граждан. Рост коррупции достигнет запредельных масштабов. Точно так же, как в Советском Союзе со служебного входа выносили мешки со жратвой, в России после 2008 года появятся услуги черного рынка по поставкам газа. Если дефицит будет 50 млрд кубов, то взяток за распределение этого газа будут брать на 5 млрд долларов в год. Дополнительно к тем взяткам, которые берут сейчас.
Справиться с дефицитом можно. Надо разрешить компаниям, которые добывают газ, транспортировать его по трубам «Газпрома». Не по бандитским тарифам, а по нормальным. То есть, говоря экономическим языком, необходимо провести либерализацию рынка и разрешить всем покупать газ у кого угодно, а не только у «Газпрома». В этом случае дефицит удастся покрыть за два-три года. Это можно сделать, сохраняя монополию «Газпрома» на экспорт газа. Можно создать свободный рынок газа внутри России, а на Запад продавать только через «Газпром». Это было бы супервыгодно для России. Но так не произойдет. Все будет как всегда. Если не поменяется нынешняя политика монополизации всего, а она не изменится при таких ценах на нефть, мы увидим ежегодную борьбу с дефицитом газа и ежегодное повышение цен на газ. И только тогда, когда начнут лопаться трубы, замерзать города и срываться западные контракты, только тогда, когда начнутся массовые волнения, власти проведут либерализацию рынка газа.
И еще один момент. Раздутая машина государственного аппарата обладает одной особенностью: она прожорлива. Раньше для поддержания основных функций государства надо было, чтобы нефть стоила в пределах 16 долларов за баррель. (Хотя мы справлялись с поставленными задачами и при 12 долларах за баррель, но, конечно, 12 долларов – это балансирование на грани обвала, прогулка на канате над пропастью, и все-таки выживали). Когда к власти пришел Владимир Путин, стало ясно, что государство может жить только при цене в 20 долларов за баррель. Недавно эксперты Министерства финансов вновь все пересчитали и заложили уже 28 долларов за баррель в качестве минимального порога бескризисного существования государства.
В моих рассуждениях нет никакого злорадства или партийной пропаганды. Я стараюсь обращать внимание только на факты и причины, которыми они обусловлены. Почему дорожает государство? Потому что деградирует, потому что растут аппетиты бюрократии, потому что увеличивается число чиновников и генералов. Эффективность принятия решений падает, поскольку никто ни за что не отвечает, растет коррупция. И понятно, что нефть все время должна дорожать, чтобы покрывать эту расхлябанность и бардак. Таким образом, путинизм – это безграничная и бесконтрольная власть бюрократии, или «суверенная демократия».
Я утверждаю, что, если бы вдруг на нефтяной бирже цена за баррель нефти упала до 12 долларов, – Россию захлестнуло бы вооруженное восстание. Разъяренные трудящиеся массы перекрыли бы все основные магистрали и смели бы в одночасье и Путина, и всех его товарищей.
А ведь рынок нефти также непредсказуем, как и поведение легкомысленной девушки. Появление нового энергосберегающего механизма или изобретение альтернативного топлива, или активное строительство атомных электростанций, или резкое сокращение потребления нефтепродуктов из-за их дороговизны – и цена на нефть упадет. Это приведет к катастрофическим последствиям для России в ее нынешнем состоянии, потому что иллюзия порядка и стабильности поддерживается в нашей стране только благодаря высоким ценам на нефть на мировом рынке.
Нефтяное проклятие очень опасно. Как это ни парадоксально, но страны, у которых много нефти, живут хуже. Яркий пример – Венесуэла. В 50-е годы XX века Венесуэла жила лучше Соединенных Штатов Америки. Потом началась национализация промышленности, которая постепенно привела к нищете. Бензин там стоит дешевле, чем минеральная вода, но основная масса людей влачит жалкое существование. Хотя, судя по добыче нефти, они должны жить лучше россиян в два с половиной раза.
Или другой пример – Египет. Нефти добывают много, бензин на внутреннем рынке стоит местные копейки, но процветающей экономику Египта назвать нельзя. То же наблюдаем и в политической сфере.
У наших соседей – Украины и Белоруссии – нефти и газа нет, но они не похожи на несчастных и слабых. Они даже навязывают России свою игру. Я был в Украине и помогал Ющенко, когда по сути это было критичным: решалось – Украина будет демократическим государством или коррумпированной диктатурой. Как бы ни ругали «оранжевую» революцию, сколько бы ни говорили о том, какой там хаос и беспорядок, ее позитивный итог очевиден. Украина – это демократия. И с этого пути, несмотря на Януковича, Тимошенко, скандалы, коррупцию и так далее, она уже не свернет. Это случилось на Майдане и было закреплено в первый год после «оранжевой» революции. Сейчас там будет сложнейший процесс хождения по ухабам, движение по проселочной украинской дороге, но в правильном, европейском направлении. В этом смысле участвовать в ежедневном политическом процессе этой страны я не могу, потому что я не гражданин Украины, и, слава Богу, там есть люди, которые и сами могут свою судьбу определять. Помогать им в судьбоносный момент я считал правильным. Кроме того, есть мало людей, которые имели счастье участвовать в двух демократических революциях – 1991 году в России и в 2004 году в Украине.
