Александр Ушаков - Лавр Корнилов
Мысль о побеге, несмотря на две неудавшиеся попытки, не оставляла Корнилова. И он пошел на хитрость: практически перестал спать и есть, пил только крепко заваренный чай, постоянное употребление которого вызывало частое сердцебиение. Все это делалось для перевода в другой лагерь, лагерь-госпиталь. Две недели самоистязания не прошли зря. Медицинская комиссия принимает решение о переводе генерала в лагерь-госпиталь в венгерском городке Кесег[5].
В начале июня 1916 года спокойная жизнь персонала и охраны лагеря-госпиталя в Кесегене была нарушена приказом выстроиться всем перед зданием канцелярии госпиталя. Из здания госпиталя вышли штабной врач, начальник госпиталя, начальник охраны и дежурный офицер. Последний зачитал приказ следующего содержания: «Во время победоносного прорыва русского фронта в Карпатах пленен был у города Горлице, со всем своим штабом, один из наилучших генералов русской армии, генерал Корнилов. В короткое время этот генерал дважды пытался бежать из плена и, лишь благодаря наблюдательности и исполнительности стражи, повторенный (так в тексте. — А. У., В. Ф.) побег не удался. Генерал Корнилов теперь заболел и будет отправлен в здешнюю больницу на излечение. Военное командование видит в генерале Корнилове человека в высшей степени энергичного и твердого, решившегося на все, и убеждено, что оный от замысла побега не откажется, болезнь лишь симулирует, дабы легче было повторить попытку бегства. Бесспорно, что в случае удачного побега в настоящее время державы нашли бы в нем серьезного, военным опытом богатого противника, который все свои способности и полученные сведения в плену использовал бы для блага России и вообще наших врагов. Обязанность каждого этому воспрепятствовать. Высшее военное командование поэтому приказывает генерала Корнилова, хотя и тайно, но строго охранять, каждое сношение с кем-либо запрещать и, в случае попытки побега, воспрепятствовать этому любой ценой. Начальник больницы лично является ответственным за точное исполнение этого приказа и ежедневно обязан давать сведения о положении дела. Тот, кто будет способствовать побегу генерала Корнилова, будет осужден на основании § 327 воинского государственного закона, как за преступление против государственного благополучия, устанавливающего наказанием “смертную казнь”»{138}.
Служивший в лагере помощником аптекаря чех Франтишек Мрняк решает, что если Корнилов появится, то он обязательно поможет ему. «Я старался себе представить тот переполох, — вспоминал в 1928 году Мрняк, — если бы мы с ген. Корниловым сделали прогулку за границу.
Это была только фантазия (ведь Корнилова здесь еще не было), но фантазия такая, которая в точности согласовалась с моим прежним желанием уйти, как можно дальше, из страны рабства туда… где за свободу славянских народов проливают кровь и жертвуют жизнью»{139}. До этого времени о Корнилове Мрняк ничего не слышал и поэтому стал наводить справки о таинственном генерале. Он был очень удивлен, когда узнал, что Корнилов — сын простого казака и всего добился своим трудом. Рассказали ему и о восточных путешествиях генерала, и о героизме, проявленном во время Русско-японской войны. Поэтому в воображении Мрняка Корнилов рисовался этаким широкогрудым исполином, увешанным орденами. Каково же было его разочарование, когда он увидел генерала — «человека небольшого роста, ничем не выделяющегося по наружности»{140}. Но на принятое Мрняком решение помочь Корнилову это уже никак не влияло.
По прибытии в госпиталь генерала Корнилова поместили в «офицерский павильон», в котором на втором этаже ему была отведена комната с еще одной небольшой комнатой для вестового. Вестовым у него был Д. Цесарский, «человек очень ловкий, — как писал Мартынов, — как говорят, служивший до войны в одесской охранке»{141}. Цесарского специально, по просьбе Корнилова, перевели в этот лагерь. Тем временем Мрняк налаживает отношения с русскими пленными санитарами, К. Мартьяновым и П. Веселовым, стараясь найти в них союзников для осуществления своего плана.
После приезда Цесарского Мрняк заметил, что его русские приятели ищут общества корниловского денщика и подолгу с ним беседуют. Доктор Гутковский, тоже военнопленный, прописывает Корнилову веронал, который Мрняк и должен был вручить «больному».
Генерал принял порошок, смерил принесшего его чеха недоверчивым взглядом и, предложив присесть, сказал:
— До меня дошел слух, что вы слишком заметно интересуетесь моей особой и участью. Советую вам вовремя это оставить. Иначе вы будете иметь крупные неприятности. Я знаю австрийские законы и знаю, что вас ожидает. Будьте поэтому осторожны и не подвергайте себя опасности{142}. Действительно, в случае неудачи побега, Корнилов подлежал лишь возвращению в лагерь, а Мрняк был бы предан военному суду за измену.
Слова Корнилова поразили австрийского солдата, чеха по рождению, который ожидал совсем другого. Опомнившись, Мрняк ответил, что будет счастлив помочь генералу в побеге. При этом, указав, что он чех, и объяснив свое отношение к Австро-Венгерской империи, заявил, что согласен помогать при любых обстоятельствах, по идейным соображениям. В советской же литературе многие десятилетия бытовала версия, изложенная Мартыновым, о том, что Корнилов подкупил Мрняка за 20 тысяч крон{143}. Эту версию можно встретить и в современной литературе{144}. Справедливости ради следует отметить, что пленный генерал пообещал оказать денежную помощь родным Мрняка по окончании войны.
После прочувствованной речи помощника аптекаря, помолчав немного, Корнилов сказал, что с удовольствием принимает его предложение.
Теперь дело оставалось за малым — разработать план побега и претворить его в жизнь.
ПОБЕГ
Первое, о чем подумал Франтишек, это о реальной возможности осуществить задуманное. Для успеха необходимо было все до мельчайших подробностей продумать, «застраховать» себя от непредвиденных случайностей, найти деньги, добыть документы и вещи, необходимые в дороге.
Мысли кружились в голове Мрняка и, как он потом вспоминал, «не давали ночами спать. За всю свою жизнь я не чувствовал большего напряжения нервов, как тогда»{145}. В означенный день и час приходит он к Корнилову с уже сложившимся планом побега. Оставалось только выбрать направление дороги. Генерал также не терял времени. Как только вошел чех, он достал карту Австро-Венгрии и, показав место их пребывания, Кесег, повел пальцем в направлении румынской границы. Показав на карте город Карансебеш[6], Корнилов сказал, что до этого места они должны добраться поездом через Сомбателы и Будапешт, затем пешком перейти границу с Румынией. Он подчеркнул, что это единственный путь, где легче всего «проскользнуть», но это должно случиться до конца августа. Пленный генерал предполагал, что Румыния вскоре вступит в войну. Действительно, в сентябре 1916 года Румыния объявила войну Австро-Венгрии.
