Коллектив авторов - Русско-турецкая война: русский и болгарский взгляд. 1877-1878. Сборник воспоминаний
Начальник мне сказал, что этот офицер сейчас прибыл из Хаинбоаза и отправлен командовать Еленинским отрядом. Тогда я понял, в чем дело. Но не хотел рассказывать историю своего нового имени и чина, а лишь сказал начальнику, что поеду в Тырново. Вышел и – прямо на постоялый двор. Сказал ребятам, чтобы готовились, потому что через час отправляемся в Яковцы. После Яковцев остановились в Кыпиновском монастыре. Там уже стемнело, и мы остались ночевать в монастыре. Старый игумен мне рассказал много вещей, но я не слушал. На другой день еще утром прибыли в Тырново.
Нашел полковника Артамонова и спросил его, почему, если не было достаточно войск, пустили вперед такой малочисленный отряд в такую пространную равнину, какой является Старозагорская? Полковник Артамонов по-русски мне ответил, что это не наше дело. Я задержался в Тырново, встретился и с полковником Иваном Бобрековым. У него там, в винограднике, была дача. С Бобрековым были и другие офицеры, не помню кто, но среди них Бобреков настаивал на создании чет и отправке их в Балканские горы. И только 31 июля мне из главной квартиры разрешили собрать не больше 100 человек и охранять независимость моего народа с обязательством следить за турецкими войсками по числу и движению – куда идут, с какими орудиями и прочее.
Только увидев свидетельство в своих руках, я тотчас же сказал Петру и Дянке:
– Собирайте соколов сейчас и пойдем же к Елене!
Но в этот момент мне дали приказ идти к Разграду[255] и узнать, сколько там турецких войск и какие у них орудия. Я сказал Дянке, пусть соберет сотню парней, идет с ними к Елене, а я же возьму Петра Делиминкова и еще трех парней и отправлюсь к Кесарово к генералу Радену, который расположился там на позиции 113-й кавалерийской дивизии[256]. С ним был переводчик Георги Бошнаков из Оряховицы.
Прибыл туда и вижу близ Кесарово на равнине расположены полки – так остановились, как их и оставили вначале. Я сказал старому генералу Радену, какова моя миссия, чтобы он дал мне записку, дабы я легко прошел через его отряд, поскольку ныне я провозглашен турецким шпионом. Генерал засмеялся и выдавил из себя: «Ничего, Панайот Иванович»[257], а потом стал жаловаться, что не мог узнать, что в Осман-Пазаре. Я сказал ему, что отправил туда человека и, как только он вернется, извещу главный штаб о результате. Двинулся по дороге из Кесарово к селу Водицы или Водица, близ Паламарицы.
Дорога шла вдоль реки. Было большое село рядом с речкой. Новое село, вроде называлось, – весьма большое, с хорошими корчмами, кафе и небольшим количеством солдат, около ста человек. Как пошли по селу, вот одни вооруженные болгары из одной корчмы кричат:
– Эй, стойте! Куда идете?
– Это не ваше дело! – ответил я им.
– Стойте! Никуда нельзя идти, пока не явитесь к офицеру.
– Где ваш офицер?
Подошел один из них, привел нас к офицеру, я же вытащил записку от генерала Радена и показал ему.
– Идите! – сказал офицер.
Село осталось позади нас, и уже ничего дальше не было: ни села, ни людей – пустая пустыня. Хороший лес, все дубовый, ни турка в нем нет, ни болгарина, ни солдата даже нигде не видно. Потеряли дорогу, не могли ее найти. В конце концов собрались на одной плоской возвышенности, пошли по лощинке к Водице. В селе Водице начальник отряда находился под командой престолонаследника Александра Александровича[258]. Начальник был поляком, забыл его имя. Разговорились с ним, и он мне пожаловался, что ничего не знает о турецких силах в Разграде и находится в плохом положении: авангард его – в Попово, левое крыло – за Садиной, а правое крыло не имеет связи с Кесаровским отрядом. Я ему сказал, что целый день потерял в лесу и не мог найти село Водицы, но нигде не видел ни одного солдата.
Отправился в Паламарицу[259]. В Паламарице неожиданно увиделся с Дяковичем, который в 76-м году в сербскую войну сражался вместе с капитаном Райчо Николовым. Сейчас он был переводчиком при одном полковнике. Провел в Паламарице что-то около 3 часов, пока отдохнут кони, и отправился к Опаке. Там, застигнутый темнотой, нашел сельского попа, который также участвовал в предыдущих бунтах. Он мне рассказал, что Каравати из Разграда, который в Бухаресте был отдан в распоряжение русских полков, чтобы показывать дороги и местность, покинул полк, в который его назначили, и никто не знал, куда он пошел. Услышав это от попа, я так возмутился поступком Каравати, что, будь он сейчас в моих руках, тотчас бы его осудил на расстрел, поскольку он был родом из Разграда и во всех селах имел знакомых, притом самых близких. А теперь взял и убежал! Убивать таких надо!
Я еще в Бухаресте поручил, пока не закрыта граница, некоторым людям отправиться в Турцию, чтобы извещать о турецких войсках, когда русские придут в Болгарию. Знал, что не всегда возможно пройти через турецкие посты и караулы, чтобы узнать, что у турок, и вернуться, потому, сказал себе, лучше каждый сейчас отправляется как может, да как придется ему бежать, принесет известия о турецких действиях. Но напрасно! Мне не пришлось воспользоваться такими известиями, и все злило, что хотя бы Каравати не со мной, мы вынуждены искать возможность узнать, что происходит в Разграде.
Встал утром и отправился в Садину через реку Лом. Поднялся на холм. Нельзя наглядеться на чудные сжатые снопы, один к другому составленные! Будто Господь нарочно дал это изобилие людям в этих местах – снопы такие, что их не поднять из-за тяжести зерен. Прибыл в село Садину, очень богатое село, и остановился у одного родственника, у которого была мыловарня. Расспросил его, есть ли какой-нибудь способ проникнуть в Разград, но он пожал плечами и сказал:
– Нет!
Тогда я миновал реку, которая течет через село. Напротив виднелся русский караул, а дальше за ним находились турецкие караулы. Я рассматривал местность и ломал голову: как теперь пойду в сумерках? Вернулся опять в Садину. Вот, следом за мной прибыл и Тома Кырджиев, тоже отправленный, из Бялы. Всю ночь мы строили планы, что сделать и как узнать, что творится в Разграде, но не смогли найти способ… Легли и хорошо поспали. К нашему счастью, в тот же вечер из Разграда бежали 15 болгар, и вот с утра они в Садине. Среди них был один парень около 26 или 27 лет отроду, очень развитой парень. Когда мы их спросили, как они смогли убежать, он рассказал, что турки заставили их строить укрепления, и не помнит, как они выбрались в темноте и дошли до Садины.
– Эй, расскажите, – спросил их, – как расположились турки в Разграде, сколько укреплений и сколько пушек?
Парень, молодой, но сообразительный, будто нарочно был отправлен рассматривать и описывать все, сообщил нам сколько таборов[260] турецких войск в Разграде, сколько арабских, на каком укреплении какие пушки и по сколько, будто мы ему сами поручили все описать.
Узнав то, что нам было нужно, Тома Кырджиев отправился в Бялу, я же – в Тырново. Прибыл в Тырново, передал донесение полковнику Артамонову и незамедлительно уже на следующий день отправился в Елену. Дянко отправился с ребятами. Но мой конь ушиб спину о седло, и пришлось ехать в Лясковец, оставлять коня у какого-нибудь друга, чтобы тот за ним присматривал, пока не выздоровеет, я же остался с маленькой лошадкой, которую купил в Свиштове. Мой приятель Калчо мне порекомендовал одного молодого парня – Костаки, прозвище которого я забыл, дабы тот шел со мной. Мы поторговались, сколько буду платить ему в день.
И отправился я в Елену, где меня ждали юноши для того, чтобы сражаться.
Примечание. Четы, которые образовались в СербииСербия, став княжеством, не имела никаких прав, кроме самых небольших. И нельзя было ничего путного сделать, хотя с 1812 г. она имела некоторые совсем ограниченные и небольшие права. Но в 1830 г. при помощи России Сербия стала княжеством. Сербский князь Милош Обренович[261] был хитрым человеком: уверял турецкого султана Махмуда, что он – самый верный его подданный, и в доказательство Милош убил храброго князя и первого лидера сербского народа в борьбе за свободу Карагеоргия. Убил он его в Смедерево, а голову отправил в Константинополь султану Махмуду, чтобы доказать, что он – его верный подданный.
После того князь Милош подготовил небольшое восстание в Заечарской околии, в селе Криви-вир. Милош обещал селянам, что если они поднимутся на бунт, он им поможет освободиться от турецкого ига, и болгары приняли участие в том бунте. Произошел бой, но он не длился долго. Была убита сотня бунтовщиков. Разбитые отправили известие князю Милошу в Крагуевац – тогдашнюю сербскую столицу. Милош был искусным и опытным человеком, тотчас проводил воеводу Милутина, брата гайдука Вельк, с небольшим сербским войском посмотреть, что произошло, чтобы сообщить людям, что делать, и устрашить турок. Милутин, только прибыв туда, стал угрожать туркам:
