Елена Клепикова - Быть Иосифом Бродским. Апофеоз одиночества
Можно только гадать, каким стало бы творчество Иосифа Бродского, если б его первая любовь оказалась счастливой.
Лиза Чайкина. «Работа в Красноярске». Красноярск
* * *Книга Соловьева противопоказана тем, для кого Бродский – культ.
Нет, Соловьев безусловно убежден в гениальности Бродского-поэта, нисколько не сомневается в его масштабе, в том, что он действительно «единственный», вырвавшийся из довольно тесной «ленинградской школы» в мировое поэтическое пространство и, конечно, не только благодаря Нобелевке. Но Бродский как личность показан с безжалостностью, доходящей до обратного эффекта: начинаешь жалеть того, кто до такой степени своими человеческими качествами не соответствует своей же поэтической гениальности. Бродский в романе Соловьева – это Сизиф, который обречен катить в гору камень собственной славы.
Хорошо это или нет – вопрос праздный. Поэт и его личность измеряются иными критериями, не «плохо – хорошо». В противном случае мы должны признать, что Пушкин был светским фигляром, Лермонтов – «язвой», Некрасов – картежником, Хлебников – сумасшедшим, а Есенин – пьяницей и хулиганом. Все это Соловьев прекрасно понимает и никаких «человеческих, слишком человеческих» скидок своему герою не делает. Другое дело, что он не делает этих скидок и тем, кто этого заслуживает как раз в силу отсутствия гениальности.
Книга написана талантливо… Крепкий психологический роман, яркий и живой, написанный в современной манере.
«Российская газета». Москва
* * *Рекомендуется уставшим от вранья т. н. «мемуаров» и «документальной прозы». Великий поэт – неисчерпаемая тема для паразитирующей своры мемуаристов. Но псевдодокументальная проза может уступить место откровенному полету творческой фантазии: «Настаиваю на художественном вымысле, который есть правда высшей пробы».
Написанная от первого лица – от имени Арины, дочери друзей поэтаизгнанника, это своеобразная исповедь несостоявшейся Лолиты, выросшей бок о бок с гением. История томления двух душ, несовместимых по возрасту и опыту, но привязанных друг к другу, – платоническая и надрывная. Тройное авторство текста (Арина, реальный Владимир Соловьев и Владимир Соловьев, комментирующий текст произведения), пересыпанного бисером незакавыченных цитат и отсылок, дополняется подробнейшим анализом-автокомментарием в лучших традициях литературной критики. Вторая половина увесистого фолианта – примечания к собственному тексту, раскрывающие не только идеи и образы, но и комментирующие каждую цитату, проскользнувшую в тексте.
Трепанируя собственное произведение, автор раскрывает даже источники своей информации…
Место на полке. Между романом В. Соловьева «Роман с эпиграфами» и ПСС Иосифа Бродского.
«Белгазета». Минск
* * *Роман Владимира Соловьева, известного писателя, критика, политолога, живущего в Нью-Йорке, автора книг, переведенных на 13 языков, посвящен судьбе поэта Иосифа Бродского. В романе многие представители русского зарубежья выступают под своими именами. Среди них – Барышников, Довлатов, Шемякин… Нобелевский лауреат в этой книге предстает самым неожиданным образом. В основе сюжета – то, что исследователи Бродского аккуратно обходят: любовная драма поэта. А в целом – трагедия его жизни. Может быть, потому путь книги к российскому читателю был непрост. Отметим, что в России только «ЛГ» показала широкому читателю несколько фрагментов этого яркого, острого и парадоксального романа. Парадоксального, впрочем, как и все другие произведения В. Соловьева… Есть что-то детективное в этом неожиданном и напряженном романе…
«Литературная газета». Москва
* * *Рассказ о Бродском – без купюр, сантиментов и иллюзий, скандальных подробностей и фундаментального величия: «Теперь в Рос сии происходит канонизация и даже идолизация Бродского». Стихи Бродского, подробности его биографии и его откровенные беседы с друзьями делают из бронзовеющего гения вполне достойного, но скандального человека (написавшего в своей поэме неформатные слова: «Между прочим, все мы дрочим»). Среди героев повествования: Довлатов, Шемякин, Барышников. Недосказанная любовная драма оберну лась поэтической: «Как пес, я взял твой след в ее теле… Измена – озоновая прочистка любви. Как второе дыхание. Моя измена продлила нашу любовь».
Соловьевская проза отличается от причесанной ЖЗЛ не только скандальной изящностью откровений дружеских бесед, но самим способом познания героя – ее «инструментарий включает скальпель… У меня – правдивая ложь, у них – лживая правда».
«Книжное обозрение». Москва
* * *Вровень с Бродским.
Название статьи о «Post mortem».
«Литературная Россия». Москва
БЫТЬ ИОСИФОМ БРОДСКИМ. АПОФЕОЗ ОДИНОЧЕСТВА
Владимиру Соловьеву повезло встречаться с Бродским накоротке, в вольной, откровенной обстановке. Это так называемое «личное знание» сразу выделяет его книгу из множества других. Соловьев может главное – понять. И объяснить другим. И делает это страстно и интересно.
Владимир Карцев о новой книге Владимира Соловьева
Примечания
1
«Евангелие от Владимира Соловьева», без ссылки на изначального автора, позаимствовано у меня тезкой и однофамильцем телевизионщиком Владимиром Соловьевым и вынесено им на обложку его книги. Плагиат? Не знаю. А потом, уже в Интернете, я читал горячее обсуждение моей «Апологии сплетни» как его опуса. Крошка Цахес, не иначе!
2
На эту позднюю сноску я вынужден тем, что этот «Пришибеев» продолжает упоминаться в «Трех евреях» и читатели ошибочно подыскивают ему прототипов – Вацуро, Панченко и других весьма достойных историков литературы.
А потому пора раскрыть псевдоним: Пришибеев – это Яша Гордин. Он же – Скалозуб. Не путать с зубоскалом.
3
Я не люблю сноски, но на всякий случай, для тех, кто слова поэта-князя забыл: «Неужели можно честному человеку быть русским в России? Разумеется, нельзя: так о чем же жалеть? Русский патриотизм может заключаться в одной ненависти к России – такой, как она нам представляется. Этот патриотизм весьма переносчив. Другой любви к отечеству у нас не понимают… Любовь к России, заключающаяся в желании жить в России, есть химера, недостойная возвышенного человека. Россию можно любить как блядь, которую любишь со всеми ее недостатками, пороками, но нельзя любить как жену, потому что в любви к жене должна быть примесь уважения, а настоящую Россию уважать нельзя».
