Федор Раззаков - Константин Бесков. Мафия в офсайде. КГБ играет в футбол
– Куда вы направляетесь, пан Кравчик? – спросил подошедший.
– В комментаторскую будку – я буду вести репортаж вместе с Августином Квятеком.
– Он знает об этом?
– Да, мы все уже обговорили заранее.
– Хорошо, идите, – и Кравчику разрешили продолжить его путь, вернув ему паспорт.
«Пока все идет, как надо», – подумал боксер, преодолевая последние метры до комментаторской будки.
22 июля 1974 года, понедельник, Вроцлав, Олимпийский стадион, раздевалка сборной СССРПримерно за пять минут до начала второго периода в раздевалку советской сборной буквально ворвался Лев Щепко. Он застал следующую картину. Почти все футболисты отдыхали, развалившись в креслах, а массажист Морозов и врач Мышалов заботливо хлопотали возле Колотова и Дзодзуашвили, которые получили небольшие травмы. Бесков стоял посредине раздевалки и давал последние наставления игрокам:
– Ребята, надо прибавить в движении и постараться поскорее закрепить успех вторым голом.
Щепко подошел к тренеру и, взяв его за локоть, прошептал ему на ухо:
– Надо выйти, Константин Иванович.
– Вы не видите, что я беседую с командой? – удивился тренер.
– Вас хочет видеть помощник Леонида Ильича – он ждет вас в коридоре.
– На предмет чего меня хотят видеть? – продолжал удивляться тренер.
– А вы выйдите и сами все узнаете.
– Никуда я сейчас не пойду, мне надо настроить команду на игру.
Бесков освободил свою руку, отвернулся от чиновника и продолжил свою речь. А Щепко вышел в коридор к помощнику генсека.
– Он отказывается выходить, – сообщил чиновник помощнику. – Этот человек недоговороспособный и было большой ошибкой назначать его тренером сборной.
– Но ведь результат он дает, – заметил помощник.
– Думаю, это временное явление.
В это время из раздевалки стали выходить футболисты. Бесков вышел последним и, увидев помощника Брежнева, стоявшего в стороне, сам подошел к нему.
– Константин Иванович, Леонид Ильич просил вам напомнить о вашем разговоре с ним в посольстве, – обратился помощник к тренеру.
– Передайте товарищу Брежневу, что я прекрасно помню тот разговор, – ответил Бесков. – Особенно в части того, что я ничего никому не обещал, а даже наоборот. А пока извините меня, мне надо идти к команде – у нас второй тайм вот-вот начнется.
И Бесков зашагал по коридору к выходу.
– Ну, что я вам говорил? – не скрывая своего возмущения, произнес Щепко. – Этот человек никого ни в грош не ставит – даже товарища Брежнева.
Помощник не стал вступать в дискуссию с чиновником и отправился на трибуны – докладывать генсеку о случившемся.
22 июля 1974 года, понедельник, Вроцлав, Олимпийский стадион, матч сборных Польши и СССРС первых же минут второго тайма сборная СССР ринулась в атаку. Особенно старались новички, которые вышли на замену – Заназанян и Хадзипанагис. Последний уже на первой минуте тайма получил мяч в середине поля и начал первую атаку. Ему наперерез бросился Гут, но Василис виртуозно его обыграл. Он наклонить корпус вправо и толкнул мяч внешней стороной стопы в том же направлении, но затем молниеносно перенес центр тяжести влево, переложил мяч на внутреннюю сторону стопы и обежал обескураженного соперника. Однако тут же перед ним возник еще один польский игрок – Якубчак. Но советский футболист и его обыграл, но уже при помощи другого финта, который он позаимствовал из арсенала голландца Йохана Кройфа. Хадзипанагис сделал вид, что будет подавать мяч в штрафную правой ногой, но во время замаха убрав мяч под себя пяткой, направился к лицевой уже без опеки. Пробежав несколько метров, Василис мощным ударом послал мяч в створ ворот, но польский вратарь Калиновски выбрал верное место и кулаками отбил мяч далеко в поле.
Услышав, как после удара советского футболиста, облегченно вздохнули болельщики, Кравчик остановился и стал с интересом наблюдать за ответной атакой поляков. Но поскольку она быстро захлебнулась, едва достигнув середины поля, боксер не стал больше отвлекаться и зашагал по бровке самой верхней трибуны к комментаторской будке. И в этот самый миг с противоположной стороны его заметил полковник Кшиштоф Пишчек. И для него было настоящим потрясением появление на матче Кравчика, которого вчера вечером «ликвидировали» люди Пишчека. И вдруг такое вот чудесное воскрешение.
«Получается, он специально пришел на матч, чтобы после его окончания встретиться с Брежневым, – нервно куря сигарету, размышлял про себя полковник, глядя на то, как боксер, опираясь на палочку, движется по противоположной трибуне. – Кого же тогда вчера убрали мои люди, если в автомобиле Кравчика был обнаружен труп? Впрочем, это уже не имеет никакого значения – этот везунчик жив, а я оказался в дураках. Хотя кто сказал, что все потеряно? Нет, мы еще посмотрим, кто кого переиграет».
В следующую секунду Пишчек загасил сигарету о бетонный пол и стал пробираться к выходу.
22 июля 1974 года, понедельник, Москва, Измайловское шоссе, 27Кожемякин и Бондаренков продолжали томиться в лифте и, чтобы не было скучно, вели разговоры на разные темы.
– Ты слышал, что наша сборная в Польше болгар обыграла со счетом 5:1? – спросил Бондаренков.
– Читал в «Советском спорте» – Блоха там хет-трик сотворил, – кивнул головой футболист.
– А почему эти матчи по телеку не идут? – продолжал интересоваться Бондаренков.
– Вместо них они «Четырех танкистов и собаку» показывают, – усмехнулся Кожемякин.
Так за разговорами минуло почти полчаса, как Андрей убежал в ЖЭК, а лифт по-прежнему продолжал стоять между этажами.
– Наверное, диспетчера нет на месте, – сделал вывод Бондаренков.
– И что ты предлагаешь? – спросил у друга Кожемякин.
– Надо самим выбираться.
– Каким образом?
– А вот таким, – и Бондаренков стал руками раздвигать внутренние двери лифта.
Но те не поддавались.
– Ну, чего встал – помогай, давай, – тужась от напряжения, обратился Бондаренков к футболисту.
И Кожемякин тоже просунул пальцы в зазор между дверями и стал тянуть их в сторону противоположной стены. И вскоре после этого двери стали медленно раздвигаться. Пока, наконец, не раздвинулись совсем, открыв сверху половину стены, а снизу – полуметровый зазор между стеной и лестничной площадкой.
– Ура, свобода! – радостно возвестил Бондаренков.
– Какая, к черту свобода, только зазор по дороге к ней, – внес свою поправку Кожемякин.
– Ничего, сейчас мы этот зазор преодолеем, – и Бондаренков, опустившись на пол, хотел было уже просунуть ноги в щель.
Но в этот миг лифт внезапно дернулся. Смельчак успел вовремя убрать ноги, однако кабина так и не двинулась с места, оставшись висеть между этажами.
