Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.25. Из сборников:«Натурализм в театре», «Наши драматурги», «Романисты-натуралисты», «Литературные документы»
Впрочем, успех подобного произведения понять нетрудно. Как удачно перемешалось в нем ужасное с приятным! Тут есть все: зловещий замок, где по ночам разгуливают привидения, полуразрушенная башня, в которой обитает сельский философ, сцена кутежа, завершающаяся победой добродетели над пороком, гордая и нежная героиня, пылкий и благородный герой. В лесной чаще так и слышится романтическое дуновение Вальтера Скотта. Луна серебрит каменные ступени замка. Влюбленные ведут и долгие беседы под неумолчное пение соловья. Читатель переносится в волшебный мир фантазии, в мир невероятных приключений, смутных желаний, терзающих людские сердца; романтическая мода в то время еще помогала увлекать публику прелестным карнавалом красивой природы и благородных чувств. Наши сегодняшние романы, конечно, лишены очарования «Золушки» или «Синей Бороды». Мы просто-напросто составляем протоколы, и я понимаю, что старики с грустью вспоминают о волшебных сказках, которыми в детстве их баюкали няни. Ведь так сладко было заснуть вдали от мерзкой действительности, слушая всякие небылицы о злых разбойниках и лучезарных влюбленных!
VУдалившись после кровавых событий 1848 года в Ноан, Жорж Санд нашла отдохновение в деревенской идиллии. Тут она пишет и сельские романы: «Маленькую Фадетту», «Франсуа ле Шампи» и «Чертову лужу», которые останутся самыми чистыми и самыми оригинальными ее произведениями.
Она жила в самой глубине провинции Берри, среди простых крестьян; с детских лет она прислушивалась к их языку и наблюдала их нравы; неизбежно должен был наступить день, когда она не сможет их не воспеть. Я сознательно употребил именно это слово, ибо Жорж Санд не рассказывала о беррийских крестьянах — она их воспевала подобно тому, как поэты воспевают своих героев. По поводу сельских романов Жорж Санд вспоминали Вергилия, и к тому были основания; дело в том, что в этих произведениях вы не найдете точного изображения действительности — это в полном смысле слова поэтические пасторали, которым недостает разве что рифм. Крестьяне Жорж Санд — люди добрые, честные, мудрые, предусмотрительные, благородные, короче говоря, — совершенные. Быть может, провинцию Берри и впрямь населяет такая необыкновенная порода крестьян? Впрочем, сомневаюсь, ибо я знаю крестьян юга и севера Франции и могу заверить, что они почти начисто лишены этих прекрасных качеств. Самое простое и вместе с тем самое сложное в нашей стране — это крестьянин. С ним надо прожить очень долго, чтобы как следует узнать его и верно изобразить. Бальзак попытался это сделать, но полного успеха не достиг. Никто из наших романистов еще не брался за описание подлинных драм деревенской жизни, ибо ни один из них не считает себя человеком достаточно для этого сведущим.
Особенность сельских идиллий Жорж Санд составляет еще их язык. Романистка почувствовала необходимость отказаться от выспреннего тона «Лелии» и стала писать простым, правильным и наивным слогом. Слог этот весьма приятен, но насквозь фальшив. В каждой строчке чувствуется автор, и говорит он нарочито упрощенным языком детской сказки, тем языком, который мамаши обычно еще искажают сюсюканьем, — полное отсутствие энергии, ни одного впечатляющего оборота речи, ни одного живого выражения. Стиль ее отличается шпротой, прозрачностью, он прекрасен сам по себе, и единственный его недостаток состоит в том, что он не передает сельской жизни. Но хуже всего то, что крестьяне Жорж Санд говорят на протяжении целых страниц; книги ее полны разговоров, они льются нескончаемым потоком и обнаруживают в собеседниках незаурядных ораторов, разящих друг друга отточенными фразами. Повторяю, я не знаком с беррийскими крестьянами и не могу судить, настолько ли они болтливы, но я утверждаю, что в других местах, где мне довелось жить, крестьянин обычно молчалив, очень осторожен и очень сдержан; труд земледельца приблизил его к животному — он не скор на язык и не словоохотлив.
Теперь, когда мы установили, что Жорж Санд не придает никакого значения правдивости изображаемого, что она идеализирует буквально все — даже собак и ослов, что из действительности она выбирает одно и пренебрегает другим с единственной целью — волновать сердца читателей и поучать их, показывая человека с привлекательной стороны, ее сельские романы смогут тронуть нас и доставить нам большое удовольствие. Эти романы написаны уже в третьей манере, неизъяснимо привлекательной и начисто лишенной следов проповеди. Здесь перед нами только художник с добрым сердцем и ясной головой, который освободился от философского угара, перестал проповедовать, играть в разочарованность и довольствуется тем, что заставляет нас плакать или смеяться.
Я сошлюсь лишь на прелестный идиллический роман под названием «Чертова лужа». Крестьянин Жермен, двадцативосьмилетний вдовец, отец троих детей, намерен жениться во второй раз и отправляется в соседнюю деревню за невестой. С ним вместе, верхом на лошади, едет шестнадцатилетняя девочка Мария, нанявшаяся в подпаски, чтобы помочь своей матери. Старший сын Жермена, четырехлетний карапуз Пьер, поджидает их в овраге и хочет ехать вместе с ними. Наступает ночь, они сбились с пути, несколько часов бродят в лесу вокруг Чертовой лужи и никак не могут выбраться из чащи. Тогда они решают заночевать в лесу. Маленькая Мария проявляет удивительную расторопность, она укладывает Пьера спать, устроив ему ложе из седла, разводит огонь и придумывает ужин; Жермен мало-помалу начинает замечать, как она очаровательна, и в конце концов предлагает ей выйти за него замуж. Девушка думает, что он шутит, но потом она отказывает, находя его слишком старым. Их долгая беседа среди ночной прохлады, у пылающего костра просто восхитительна. Во время этого рассудительного и сердечного разговора любовь распускается, как лесной цветок. Могучая природа вокруг них дышит величественным покоем. Жермен, разумеется, отказывается от девушки, которую прочили ему в жены, Мария уходит от хозяина, нанявшего ее с тем, чтобы сделать своею любовницей; в конце концов крошка Мария уже не считает Жермена старым — она любит его и выходит за него замуж.
Если все искусство заключается в богатом воображении, если талант романиста в том, чтобы создать прекрасную ложь, если он прежде всего стремится изобразить действительность так, чтобы это было приятно уму и сердцу читателя, то тогда «Чертову лужу», безусловно, можно считать шедевром, ибо эта короткая повесть обладает величием поэмы, и каждая страница ее пронизана трепетом глубокого чувства. В ней говорит сама душа Жорж Санд, ее сдержанный и мудрый темперамент, ее рассудительная натура, умеющая проникнуть в самые сокровенные тайники человеческого сердца. Если забыть о том, что этот землепашец и пастушка изъясняются чересчур правильно, что своими пространными речами они не уступают заправским адвокатам, то вас пленит обаяние этой повести, от которой веет благородством, разумом и чистой поэзией.
