Джек Мэтлок - Смерть империи
Позже Ельцин вспоминал, что вначале он спросил Кравчука, можно ли как–то приспособить союзный договор, по которому велись переговоры с Горбачевым, чтобы Украина согласилась присоединиться к нему. Когда же Кравчук ответил категорическим «нет», участники встречи переключили внимание на составление такого соглашения, которое Украину устроило бы. А это означало, что союз не может быть государством или «субъектом» международного права или обладать любыми атрибутами власти, позволяющими хоть как–то ограничить суверенитет его членов.
Советники работали всю ночь, а когда в воскресенье утром документ вроде бы был готов к подписанию, три главных участника встречи связались с Назарбаевым, чей самолет только что приземлился в Москве, и пригласили того присоединиться к ним. Вначале Назарбаев согласился, но затем, переговорив по телефону с Горбачевым, решил не ехать. Позже он пояснил, что почувствовал: он уже не сумеет повлиять на ход переговоров и не захотел участвовать в том, что многие расценят как заговор.
Ельцин с Шушкевичем, однако, не были уведомлены, что Назарбаев не прилетит. Соорудив для подписания большой стол и призвав журналистов засвидетельствовать церемонию, они отправились в аэропорт встречать казахского руководителя. Когда Назарбаев не прибыл, три лидера взялись за дело и подписали совместную декларацию и Соглашение «Об образовании Содружества независимых государств». Некоторые комментаторы отнеслись к нему как к «славянскому содружеству», однако подобного намерения явно не просматривалось. Совместная декларация провозглашала, что содружество открыто для всех бывших членов СССР, равно как и других государств, «разделяющих цели и принципы» соглашения.
В качестве хозяина встречи Шушкевича отрядили связаться с Горбачевым и сообщить о том, что произошло. Ельцин вызвался позвонить президенту Бушу и первым вышел на связь. Позже в разговоре со мной Шушкевич отрицал, что так было специально задумано, утверждал, что не хотел сообщать Горбачеву такие новости по открытой линии связи, а в охотничьем домике не было защищенной правительственной телефонной связи, поэтому и ждал, когда вернется в Минск и позвонит Горбачеву оттуда. Ельцин, между тем, позвонил Бушу незамедлительно. Было так задумано или нет (а для многих объяснения Шушкевича звучат неубедительно, поскольку правительственные «дачи» и «домики» обычно оборудованы защищенными телефонными средствами), но можно понять ярость Горбачева, когда тот узнал, что Буша проинформировали первым.
Как рассказал мне Шушкевич, когда он связался по телефону с Горбачевым и объяснил, что произошло, то Горбачев первым делом спросил: «А со мной что?»[110]
«Содружество», а не страна
У Содружества, созданного в охотничьем домике Беловежской Пущи, не было ни президента, ни премьер–министра, ни даже генерального секретаря. На деле Соглашение не предусматривало никакого особого постоянного органа, в нем лишь указывалось, что различные «координационные учреждения», которые могут возникнуть, будут находиться в Минске, столице Беларуси.
Обязательства, налагавшиеся Соглашением, сводились к общим принципам или к необходимости координации: само по себе Содружество не получало ни власти, ни руководства за пределами коллективной воли его членов. И возымей его члены желание пренебречь взятыми на себя обязательствами, Содружество оказывалось бессильно, оно не располагало никаким принудительным механизмом. Не вверялось ему и право взимать налоги.
Впрочем, кое–какие обязательства имели значение. Вот одно из самых конкретных: «сохранять и обеспечивать под объединенным командованием общее военно–стратегическое пространство, в том числе и соединенное командование над ядерными вооружениями». Однако процедуры для воплощения этого еще только предстояло разработать.
Важным было и обязательство «признавать и уважать территориальную целостность друг друга и нерушимость границ внутри Содружества», поскольку не далее как в августе и сентябре некоторые российские представители поговаривали о необходимости пересмотра границ с тем, чтобы включить области, где большинство населения составляют русские, в состав России.
Стоить отметить также и обязательство отстаивать права человека «в соответствии с общепринятыми международными нормами», заимствованное из сентябрьской декларации Съезда народных депутатов СССР. И хотя у Содружества не было рычагов обеспечить соблюдение данного обязательства, все же Соглашение признавало международные стандарты определяющими для внутренних законов, а также давало мерило, по которому можно было судить о состоянии прав человека в государствах–членах.
Соглашение также предписывало государствам–членам «гарантировать соблюдение международных обязательств, налагаемых на них по договорам и соглашениям бывшего СССР», однако формулировка была такова, что возлагаются эти обязательства индивидуально каждым из государств–членов, а не Содружеством в целом, и государства–члены сами решают, какими из обязательств они связаны.
Большая часть остальных положений выглядит скорее благочестивыми устремлениями, нежели обязательствами: участникам предстояло сотрудничать во внешней политике, экономической стратегии, в вопросах транспорта и связи, зашиты окружающей среды, миграции и предотвращения преступности. Споры и разногласия должны решаться путем переговоров, и каждый из членов Содружества мог выйти из него, просто уведомив о том остальных за двенадцать месяцев.
Дополнительно три премьер–министра подписали коротенькое соглашение об экономическом сотрудничестве, изобиловавшее напыщенными обязательствами координировать и кооперировать, зато лишенное какого бы то ни было механизма обеспечения того, чтобы политика всех на деле оказалась гармонично согласованной.
Главы правительств, к примеру, согласились «проводить скоординированные радикальные экономические реформы для внедрения эффективных рыночных механизмов, для преобразования отношений собственности и обеспечения свободного предпринимательства», однако в Соглашении даже не были упомянуты реформы, о которых Ельцин уже объявил и которые Шушкевич с Кравчуком отвергли.
Сходным образом обязательство заключить «межбанковское соглашение», которое контролировало бы денежную эмиссию и устанавливало потолки для бюджетных дефицитов, было лишено каких–либо согласованных подходов к осуществлению общей политики.
Говоря коротко, встреча в Беловежской Пуще оставила куда больше нерешенного, чем решенного. Соглашения, лишенные механизмов осуществления, не могли гарантировать, что какие–либо из обязательств станут соблюдаться. В одном пункте, впрочем, Соглашение звучало безоговорочно; Союз Советских Социалистических Республик прекратит свое существование.
