Николай Зенькович - Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.
Однако меня не покидало какое-то неосознанное чувство грусти и тревоги, связанное с прошлым, присущее, вероятно, всем стареющим людям. Я прекрасно понимал, что кончается большой этап в истории моей Родины, начавшийся ещё во времена Хрущёва, этап, когда на смену догмам и принципам периода Сталина пришёл период несбывшихся надежд. Их связывали с приходившими к власти лидерами — Хрущёвым, Брежневым, Андроповым. Может быть, только от Черненко ничего не ждали. Но надежды постепенно таяли, а в случае с Андроповым не успели даже приобрести реальных очертаний. Одновременно было тревожно: что-то принесёт будущее нашей великой стране. Сохранится ли стабильность или её начнут раздирать политические катаклизмы, связанные с борьбой за власть? Я был свидетелем такой борьбы и знал, что в ней используются любые принципы и методы, а народ, к которому громко апеллируют, чаще всего является разменной монетой в схватке за власть.
Охрана была, видимо, настолько удивлена моему сосредоточенному виду и появлению в столь неурочный час, что даже не проверила пропуск. На третьем этаже, в отсеке, где ещё при Брежневе был организован его кабинет и зал для заседаний Политбюро, было ещё пусто. Постепенно стали появляться члены и кандидаты в члены Политбюро, секретари ЦК. Все уже, видимо, знали, что произошло, и сохраняли торжественно-траурное выражение на лицах. Но сквозь него иногда можно было уловить определённую растерянность и тревогу.
Чтобы не повторять каждому, кто подходил, о произошедших событиях, я зашёл в комнату рядом с приёмной, где обычно собирались приглашённые на заседание. Наконец все собрались, и дежурный попросил меня зайти в зал.
Заседание Политбюро вёл Горбачёв. По его просьбе я рассказал присутствующим о болезни Черненко, причинах смерти, хотя подавляющее большинство и без доклада знало всю суть. Кто-то, кажется Пономарёв, задал какой-то пустяковый вопрос, и на этом первая часть заседания, связанная со смертью Генерального секретаря ЦК КПСС, лидера страны, была закончена.
Когда я вышел из здания, меня поразила панорама совершенно пустой площади, на которой в ожидании своих хозяев в свете люминесцентных ламп застыли большие чёрные машины. Чем-то тревожным повеяло от всей картины Кремля в этот, по-своему исторический вечер.
Выезжая через Боровицкие ворота Кремля, я не думал в тот момент, что уезжаю из одной эпохи в другую, эпоху, которая началась с «перестройки». Шёл март 1985 года, перевернувший многое в жизни нашей планеты, в жизни моей страны, в жизни каждого из нас. Начался период, полный драматических и трагических событий. Но это — тема для другого разговора.
А. Коробейников:
— Поговорка «не по Сеньке шапка» имеет особый жизненный смысл. Давно замечено, что у каждого человека — свой потолок. К сожалению, не каждый хочет признаться в этом даже самому себе. О чём идёт речь? Прекрасный директор завода пересел в кресло председателя горсовета — и не потянул. В результате погубили и человека, и дело, которое он раньше делал лучше других. Отличный председатель колхоза становился никудышным первым секретарём райкома партии. Знаю по опыту, что многие отказывались от такого рода повышений, но партийные органы мало волновали личные мнения и судьбы людей. От них требовали выполнения долга.
М.С. Горбачёв как первый секретарь крайкома партии был, на мой взгляд, на своём месте: его природные корни, уровень знаний определяли масштаб его личности как одарённого, казавшегося незаменимым руководителя крупного региона. К этому выводу я пришёл не сразу. В первые годы нашей совместной работы считал его неотёсанной глыбой, из которой может родиться гигантский монумент, достойный великого дела. Ошибался? А может быть, и не ошибался, считаю, что у него были все возможности нарастить на свой мощный фундамент необходимый крупному лидеру интеллектуальный каркас. Почему же он этим не воспользовался? Причин достаточно, в том числе и такая примитивная, но вполне реальная: слишком много позволяла себе его супруга, считала, что всё знает, и этим «знанием», к сожалению, руководствовался покорный муж. Для лидера огромной страны этого было явно маловато.
В.А. Медведев:
— О перипетиях первых дней после кончины Черненко немало сказано и написано участниками тех событий. Не обошлось здесь и без преувеличения трагизма ситуации, субъективных оценок, без спекуляций, связанных с избранием Горбачёва Генеральным секретарём ЦК КПСС. К числу последних, безусловно, следует отнести версию о том, что какую-то крупную роль в борьбе за власть играл Романов. Он не пользовался в Политбюро сколько-нибудь заметным влиянием, и разговоры на эту тему просто несерьёзны.
Я думаю, что немалая доля преувеличения содержится и в комментариях относительно претензий Гришина на роль руководителя партии, что якобы он имел чуть ли не готовый список нового Политбюро, нового распределения ролей и т.д. Может быть, такие замыслы у кого-то в голове и бродили, но настроение у членов ЦК, особенно местных руководителей, исключало, на мой взгляд, даже саму постановку такого вопроса на Политбюро, и особенно на Пленуме ЦК.
Представляются неосновательными и высказанные позднее на XIX партконференции претензии на особую роль группы членов Политбюро в избрании Горбачёва в марте 1985 года Генеральным секретарём ЦК КПСС. Их подтекст был довольно прозрачным: «Мы тебя сделали генсеком, мы, в случае чего можем и скинуть». Конечно, Лигачёвым как секретарём и заведующим Орготделом ЦК осуществлялись контакты с членами ЦК, особенно руководителями местных организаций, но они могли лишь выявить сложившийся в партийном общественном мнении консенсус по вопросу о том, кому быть Генеральным секретарём. И заседание Политбюро, и Пленум ЦК прошли в обстановке согласия при полной поддержке кандидатуры Горбачёва. Логичным было и «забойное» выступление Громыко как наиболее авторитетного члена Политбюро, к тому же принадлежавшего к старой гвардии руководителей. Да и кому же было выступать с таким предложением, ведь не Тихонову же, не обладавшему ни влиянием, ни авторитетом. Характерно, что в поддержку Горбачёва выступил и Гришин — единственный потенциальный, но не состоявшийся претендент.
В эти дни и ночи я вместе с другими помощниками Горбачёва помогал ему в подготовке материалов для выступлений, в том числе его первой речи в качестве вновь избранного Генерального секретаря на Пленуме ЦК КПСС 11 марта 1985 года. Значение этой речи, с моей точки зрения, недооценено. Она, конечно, была сравнительно короткой и не обошлась без ритуальных слов в адрес предшественника.
