Вольдемар Балязин - Романовы. Семейные тайны русских императоров
Через десять дней после свадьбы Николай записал: «Каждый день, что проходит, я благословляю Господа и благодарю его от глубины души за то счастье, каким он меня наградил! Большего или лучшего благополучия на этой земле человек не вправе желать. Моя любовь и почитание к дорогой Аликс растет постоянно».
Пройдет двадцать лет, и Николай напишет почти то же: «Не верится, что сегодня двадцатилетие нашей свадьбы! Редким семейным счастьем Господь благословил нас; лишь бы суметь в течение оставшейся жизни оказаться достойным столь великой Его милости».
Венчание на царство
Начало царствования Николая II ни у кого не вызывало волнений и страхов: положение в России было спокойнее и стабильнее, чем когда-либо. Здоровая финансовая система; самая большая в мире армия, правда, давно уже не воевавшая и почивающая на лаврах своих исторических побед, но все равно грозная и сильная; вырастающий прямо на глазах, огромный современный военно-морской флот; хотя и рутинное, но вполне дееспособное чиновничество; набирающая силу промышленность; признанные всем цивилизованным миром наука и искусство — вот что мог записать в свой актив молодой император.
И хотя у каждой из этих категорий были и свои оборотные стороны, более всего связанные с традиционной отсталостью России, доставшейся Николаю II в наследство, русские люди были преисполнены надежд, что их ожидает счастливое будущее, достойное великой страны.
…Спустя три года, когда в России была проведена первая всеобщая перепись населения, Николай узнал, что под его скипетром находится 128 миллионов подданных. Николай, как и все российские граждане, тоже отвечал на вопросы переписи и, когда прочитал вопрос шестой: «Сословие, состояние или звание», то ответил: «Хозяин земли русской». Но этот ответ он дал спустя полтора года после акта коронации, а в то время, о котором здесь идет речь — в начале 1895 года, — он еще не прошел коронации, и хотя уже чувствовал себя «хозяином земли русской», но ощущение это было неполным, ибо его союз с землей русской еще не был освящен Богом.
Последняя в истории России коронация стала самой пышной и самой дорогой. По смете, составленной комиссией по проведению коронационных торжеств, возглавляемой Великим князем Сергеем Александровичем, расходы предусматривались в сумме 110 миллионов рублей. Но истрачено было еще больше.
Казалось, что Николай II решил взять реванш за бедную свадьбу и продемонстрировать нечто грандиозное.
Торжества были рассчитаны на три недели и должны были проходить в Москве с 6 по 26 мая 1896 года. Еще до начала торжеств в разукрашенную, принаряженную, вычищенную, прибранную Москву стали съезжаться многие тысячи гостей. Здесь был и «весь Петербург», делегации из всех мест, по которым проехал Николай от Владивостока до Царского Села, делегаты из Средней Азии и с Кавказа, а также многочисленные представители из-за границы. На коронацию приехали королева Греции Ольга, три великих герцога, два владетельных князя, двенадцать наследных принцев, шестнадцать принцев и принцесс. Три православных патриарха — Антиохийский, Иерусалимский и Александрийский, а также папа Римский и архиепископ Кентерберийский послали своих епископов. Китайскую делегацию возглавлял старый знакомый Николая — генерал-губернатор Кантона, один из крупнейших политических деятелей страны Ли-хан Чжан. На торжествах коронации было аккредитовано рекордное для того времени число русских и иностранных репортеров — более двухсот. И здесь же впервые в истории России появились операторы-кинематографисты, присланные изобретателями кино французскими братьями Люмьер для того, чтобы снять документальный фильм о предстоящем событии.
Тверская улица, по которой должен был следовать в Кремль император, была украшена триумфальными арками, колоннами, обелисками, легкими павильонами, мачтами с развевающимися флагами. С балконов и из окон домов свисали ковры, шелковые и парчовые ткани. По стенам домов, по столбам и колоннам вились гирлянды зелени и цветов. К ночи вспыхивала грандиозная электрическая иллюминация, превращавшая Кремль в огромный сказочный сверкающий ковчег, будто парящий над Москвой-рекой. Иллюминован был и храм Христа Спасителя, и Исторический музей, и здание Верхних торговых рядов — нынешний ГУМ, — в которых тогда помещалось около тысячи магазинов.
Николай приехал в Москву 6 мая — в свой день рождения. По традиции он провел первых три дня в Петровском дворце, а 9 мая состоялся торжественный въезд в Кремль. Все пространство от Петровского парка до Кремля было заполнено сотнями тысяч людей, занявших места вдоль царской дороги с вечера 8 мая.
Под деревьями парка расположились живописные группы людей, а с раннего утра 9 мая по Тверской и по бульварам потекла непрерывная кавалькада экипажей и всадников, двигавшихся к Петровскому дворцу. В журнале «Всемирная иллюстрация» об этом сообщалось так: «Блестящие мундиры, сияющие каски, треугольные шляпы с плюмажем, роскошные халаты представителей Азии — все это очень эффектно выглядело при ярком освещении. Народ с видимым удовольствием и с выражением серьезного достоинства на лицах встречал и рассматривал съехавшихся в таком обилии иностранных гостей, гордясь таким проявлением уважения к нам со стороны всего света. К 12 часам все переулки, ведущие к Тверской, были затянуты канатами и запружены массой народа. Войска стали шпалерами по сторонам улицы. Из каждого окна дома московского генерал-губернатора, Великого князя Сергея Александровича, выглядывала масса зрителей; тут были и блестящие мундиры английских адмиралов, и испанцы, и японцы, и китайцы, и красивые французские кавалерийские офицеры в блестящих, золоченных, на манер древнегреческих шлемах с развевающимися позади конскими хвостами. Весь длинный балкон был занят множеством изящнейших дам высшего света в роскошных белых туалетах и шляпах».
В полдень грянули девять пушечных залпов, и навстречу императору из Кремля в Петровский дворец выехал со свитой Великий князь Владимир Александрович, и только в половине третьего новые залпы и сплошной колокольный звон известили, что царь выехал в Кремль. Около пяти часов на Красную площадь въехал сначала передовой взвод полевой жандармерии, за ним собственный его величества конвой, а затем последовательно: золотые кареты сенаторов, скороходы, арапы, кавалергарды, Бухарский эмир и Хивинский хан со свитами и телохранителями, и снова кавалергарды. И только после них, накатом, все приближаясь, загремело «ура!» стоявших вдоль Тверской полков, грянули оркестры и на белом арабском скакуне проехал император — молодой, торжественный и чуть уставший.
