Рой Медведев - Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов
Так или иначе, но проблема ракет средней дальности существовала. В рамках советско-американского противостояния СССР не имел аналогичного ядерного оружия, способного со сравнительно близкого расстояния поражать какие-либо цели в США. По мнению советского руководства, после сложившегося в 1970-е годы ядерного паритета установка американских ракет средней дальности в Западной Европе должна была создать явное неравенство в военно-стратегических отношениях двух сверхдержав. Поэтому Советский Союз заявил, что не допустит изменения уже сложившегося ранее соотношения сил. Доводы Запада состояли в том, что именно СССР, планируя установить новейшие ракеты средней дальности с 1800 ядерными боеголовками, первым стал на путь изменения соотношения ядерных арсеналов, что ставит страны Западной Европы в трудное положение и требует от них адекватной реакции.
Переговоры об этом начались еще при Брежневе, так же как и общие переговоры об ограничении стратегических вооружений. Еще в 1982 году Брежнев объявил о введении одностороннего моратория на установку новых ракет СС-20, но к этому времени около половины их, по западным данным, было уже установлено и находилось в полной боевой готовности. В ответ на советский мораторий Президент США Р. Рейган выдвинул, как известно, свой проект «нулевого» решения, согласно которому Америка отказалась бы от размещения новых ракет в Европе в обмен на полный демонтаж всех советских ракет средней дальности. СССР не принял этих условий, и переговоры мало продвинулись вперед.
Президент Рейган записал в своем дневнике в январе 1983 года, что он «очень хотел бы сам вести переговоры с Советами». Это желание не сопровождалось, однако, никакими ясными сигналами или приглашениями к переговорам. Рональд Рейган положительно оценивал изменения в советском руководстве. В мемуарах он писал: «Я чувствовал, что если бы у меня появилась возможность поговорить один на один с кем-нибудь из советских руководителей, у нас был бы шанс вместе добиться прогресса в ослаблении напряженности между нашими странами. Я всегда верил в силу прямого общения между людьми в решении проблем.
С Брежневым я не добился прогресса. Теперь в Кремле был новый руководитель – бывший глава КГБ Юрий Андропов. Я не ожидал, что он будет менее, чем Брежнев, привержен коммунистической доктрине, но, по крайней мере, у него была безупречная репутация.
Я все еще считал, что Советы ничем не заслужили приглашения к встрече в верхах – первоначально требовалось добиться большого взаимного доверия, – но я решил попробовать действовать путем личной дипломатии, используя окольные подходы к Кремлю, без широкой огласки, что позволило бы обеим сторонам быть искренними и отойти от позирования и попыток спасти свое лицо, что обычно наблюдалось при официальных контактах между лидерами Соединенных Штатов и СССР.
Первое время казалось, что мои попытки тихой дипломатии удаются. Затем последовала серия событий, которые изменили состояние американо-советских отношений от плохого к просто отвратительному»[373].
Странно было винить в таком ходе событий только советскую сторону. Дипломатия Рейгана была настолько «тихой», что Андропов мог ее просто не заметить. По свидетельству некоторых бывших дипломатов, ответственных за «западное» направление, Андропов заметил дипломатические маневры Р. Рейгана, но пришел к выводу, что встреча между ним и Рейганом пока еще нецелесообразна и может дать американской стороне односторонние преимущества. Разъяснения по этому поводу давались, в частности, Индире Ганди и встретили понимание. К тому же и Рейган был слишком непоследователен в выступлениях и действиях.
Еще в конце декабря 1982 года Ю. Андропов выдвинул от имени Советского правительства новые предложения, которые предусматривали демонтаж значительной части уже установленных ракет СС-20. Этот компромисс оказался неожиданным для США, но его со вниманием встретили в политических кругах Западной Европы. В марте 1983 года Ю. В. Андропов более подробно изложил советские предложения. СССР соглашался иметь на своей европейской территории такое количество ракет средней дальности, какое имели Англия и Франция вместе взятые. Естественно, это исключало бы появление в Европе американских ракет.
Соединенные Штаты не просто отвергли эти предложения Андропова. Именно в марте 1983 года Р. Рейган произнес наиболее резкую и даже оскорбительную по отношению к СССР речь, избрав для этого выступления ежегодную конференцию Национальной ассоциации евангелистов. Объявив, что Америка никогда не откажется от своих принципов и норм и от своей веры в Бога, Рейган, в сущности, потребовал от Советского Союза отказаться от его принципов и норм. Именно в этой речи Рейган назвал Советский Союз «агрессивной империей зла», тогда как Америка – это страна, которая испытывает «духовное пробуждение и моральное возрождение», «где справедливость течет как река, а добродетель – как непрекращающийся поток». Борьба между Америкой и Советами – это борьба между верой в Бога и безбожием, между правдой и неправдой, между добром и злом. В этих условиях Америка должна обладать превосходством в вооружениях. Рейган отверг поэтому предложение о «замораживании» ядерной мощи, которое выдвигалось и некоторыми западными политиками, и общественными деятелями. «Ядерное замораживание, – заявил Президент США, – было бы подарком Советскому Союзу за его огромное, беспрецедентное наращивание военной мощи. Оно помешало бы существенной и давно назревшей модернизации оборонных систем Соединенных Штатов и их союзников и привело бы к еще большей уязвимости наших дряхлеющих вооруженных сил»[374].
Заявление о том, что США начали уступать СССР в военной мощи, не соответствовало действительности. Хотя Советский Союз приблизился к паритету в военной мощи, он оставался еще догоняющей страной. По данным военных экспертов, стратегические вооруженные силы США располагали на конец 1981 года 1053 пусковыми установками межконтинентальных баллистических ракет (МБР), 411 бомбардировщиками с атомными зарядами на борту, а также 648 пусковыми установками баллистических ракет на 40 атомных ракетных подводных лодках. Все эти средства могли обеспечить единовременный пуск 10 тысяч ядерных боеголовок мощностью от 50 килотонн до 10 мегатонн каждая. Советский Союз в это же время располагал 1400 пусковыми установками МБР, 950 установками баллистических ракет на подводных лодках и 156 тяжелыми бомбардировщиками. Эти средства могли обеспечить единовременный пуск около 7 тысяч ядерных боеголовок[375]. Наращивать столь колоссальный военный потенциал было безумием с обеих сторон, хотя у военных экспертов и теоретиков ВПК и имелись на этот счет разного рода оправдания и расчеты, связанные с преимуществами первого и возможностями второго удара, «окнами безопасности» и т. п. Эти теории, которые нередко подгонялись под уже принятые решения, оказывали влияние и на политиков, которые только и могли принимать решения о начале ядерной войны. Никто не знал, однако, будет ли практика соответствовать теоретическим выкладкам.
