Карен Брутенц - Тридцать лет на Cтарой площади
Еще одна стержневая проблема российской внешней политики и, даже больше, российской самоидентификации – ее отношение к американской гегемонии (не столько даже к нынешней, сколько к опасным претензиям США надолго закрепить и нарастить ее). Эта проблема шире российско?американских отношений – она касается будущего миропорядка и места в ней России. Отсюда прямая обязанность России помочь тенденции к многополюсности стать преобладающей в развитии международной жизни, тем более что именно в этом направлении роет «крот истории». Заодно предстоит определить содержание самой формулы многополюсности – это переходная форма демократизации международных отношений или же лишь более или менее устойчивая комбинация региональных и зональных гегемоний?
Взгляд в прошлое показывает и то, что в холодной войне Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом двигали не только идеологические мотивы, но и межгосударственное соперничество. Разные геополитические интересы и противоречия между ними во многом сохраняются и теперь, хоть и в радикально преобразованном виде.
США занимают уникальное место в современном мире. Это не только единственная оставшаяся супердержава, но и единственное (если не говорить о мусульманской зоне) оставшееся мессианское государство, которое не только считает свой образ жизни благом для всего мира, но и стремится распространить его повсюду.
США немало делали и делают во имя победы демократии – разумеется, своей модели – в различных странах. Их заслуги в этом смысле бесспорны. Но идея демократии очень уютно и пластично сожительствует с другой, пожалуй, главной идеей внешней политики США – о мировом их лидерстве, подчинена этой идее, эффективно на нее работает.
Соединенные Штаты искренне заинтересованы в том, чтобы Россия превратилась в демократическую страну. Но не меньше, если не больше, они заинтересованы в том, чтобы Россия стала региональной державой, чтобы в постсоветском пространстве не было чрезмерного российского влияния, чтобы она оставалась вне натовской Европы. Москва должна последовательно добиваться равноправного положения. Без этого у нее не может быть собственной внешней политик ни на одном направлении. Без этого модные заявления том, Россия «обречена» быть великой державой, которые и так звучат, скорее как молитва, как заклинание, теряют всякий смысл.
Разумеется, невозможно проводить самостоятельную политику, когда пребываешь на поводке МВФ, где Вашингтон играет господствующую роль, и живешь от одного до другого его транша. Но отрадно, что российская дипломатия тем не менее обнаруживает теперь стремление к этому.
И последнее. Не только исторические талмуды, но и собственный опыт привел меня к выводу, который может показаться странным политика и политики – это чаще всего бремя для народов, иногда очень тяжелое. Своими невзгодами и страданиями, даже кровью они оплачивают корысть и амбиции политических деятелей, их ошибки и игры, наконец, их профнепригодность. Особенно это верно в отношении Советского Союза и нынешней России, чей политический класс обнаружил свою несостоятельность.
Россиянам остается уповать на следующую, новую генерацию политиков – не тех, кто пришел из советских лет, и не тех, кто выпрыгнул на политическую авансцену в послеперестроечные годы. На политиков, взращенных демократией и неусыпно ею контролируемых. На демократов без кавычек, интеллектуально раскрепощенных и отважных, внутренне свободных, ценящих человеческое достоинство и любящих Россию честной нержавеющей любовью. И только реальная демократия способна «уберечь» политику от политиков, а их – от самих себя.
14 января 1997 г.
ВКЛЕЙКИ
Моя бабушка (по матери) Галелия Тарумян зверски убитая в 1918 г. в Шуше во время армянского погрома.
Моя бабушка (по отцу) Теллу Аствацатрян, уцелевшая во время тушинской резни, но рано скончавшаяся от непосильного труда: овдовевшая, одна поднимала шестерых детей.
Мои родители Арфик и Нерсес. 1923 г.
Трое братьев (слева направо): отец, Семен, Асцатур, уцелевшие после погромов и гражданской войны.
Аннушка, папина сестра, в войну потеряла всех троих своих сыновей.
Дедушка Овнан Капрэлян, профессор?педиатр, во многом типичный армянский интеллигент.
Чекисты «накрыли» фальшивомонетчиков. Крайний слева – отец. 1923 г.
Отец (крайний справа в верхнем ряду) с товарищами но работе в ЧК (Орбелия, Глушанов, Почтарев, Коган и др.), 1924 г. Большинство из них погибли в 1937–1938 гг.
Мой 8?й класс – из 14 наших мальчиков 9 погибли на фронте. 1939 г.
Подруги моей юности. Нателла Мелик?Пашаева. Нелли Петросян. Нора Берман.
Мама, я и отец (перед его уходом в армию).
Моя отчаянная сестра Сусанна – на поколения победителей (1944 г.). 18?летней девушкой через 12 дней после гитлеровского нападения пошла добровольцем на войну. Окончила десантную разведшколу, командовала взводом разведроты и пробыла на фронте с ноября 1941?го по апрель 1945 г. Сейчас – «многовнучатая» бабушка. Ее заслуги оценены боевыми наградами и пенсией в 770 рублей.
Мне 32 года.
Мои будущая жена Алла Китаева. 1960 г.
Семейный портрет в интерьере. Сидят: мама, я с внуком, жена; стоят (слева направо): сын Гарегин, дочь Каринэ, зять Оник.
Дедушка и любимый внук. Размышляем о смысле жизни.
Пытаюсь понять, о чем думает наш общий любимец Тошка.
АОН. Донимаем вопросами Генерального секретари Компартии Индии А. Гхоша. 1955 г.
В Академии общественных наук не только изучали марксизм?ленинизм.
Мой научный руководитель академик Ю. П. Францев.
На лестнице Кремлевского Дворца делегации Народной партии Ганы на XXII съезде КПСС. 1961 г.
Делегации советской молодежи (в которой и я, почти 40?летний) преподносят цветы юные пиомеры Гамы. Аккра, 1962 г.
Дышим свежим воздухом («сидение» в Горках?Х). Справа от меня – А. Ермонский, позади – А. Бовин.
В Волынском?1 – ближней даче Сталина – в дни очередного «сидения».
Ангола, декабрь 1977 г. 1 съезд МПЛА. В перерыве между заседаниями: забыв на мгновение о политике (второй слева – Р. Кастро).
У Менгисту, президента Эфиопии, июль 1987 г.
Делегация КПСС на XVIII съезде Итальянской компартии, март 1989 г. А. Н. Яковлев – глава делегации.
На празднике «Униты» – газеты Итальянской компартии. Болонья, сентябрь 1987 г.
