Джон Рональд Руэл Толкиен - Письма
Сейчас я ничего более к тому не прибавлю. Но мне хотелось бы в скором времени побеседовать по душам с тобой. Потому что очень похоже на то, что я никогда не напишу никакой упорядоченной биографии — не в моем это характере, ибо я выражаю чувства наиболее глубокие через предания и мифы — и кто-нибудь близкий мне сердцем должен узнать хотя бы отчасти все то, что записи не увековечивают: про ужасающие страдания нашего детства, от которых мы спасали друг друга, но так и не смогли полностью исцелить раны, что позже зачастую давали о себе знать столь пагубным образом; про страдания, что выпали на нашу долю уже после того, как мы полюбили друг друга. И все это (помимо и превыше наших личных слабостей) может помочь простить или хотя бы понять те темные моменты и превратности, что порою портили нам жизнь — и объяснить, почему они не смогли затронуть самых глубин и омрачить воспоминания о нашей юношеской любви. Ибо мы всегда (особенно оставшись одни) встречались на лесной поляне и столько раз, рука об руку, уходили, спасаясь от тени неминуемой смерти вплоть до нашей последней разлуки.
15 июля. Вчера побывал в Хемел-Хемпстеде /*Городок в окрестностях Лондона.*/. За мной прислали машину, и я отправился в огромное новое (серо-белое) здание, где расположены офисы и магазины «Аллен энд Анвин». Туда-то я и явился с официальным визитом, точно некий принц крови, и несколько оторопел, обнаружив, что все это предприятие со множеством отделов (от бухгалтерии до рассылки) занимается в основном моими произведениями. Меня ждал восторженный прием (плюс оч. хор. ланч), и я побеседовал со всеми сотрудниками, начав с совета директоров и далее по убывающей. «Бухгалтерия» сообщила мне, что объемы продаж «Хоббита» взлетают до недосягаемых прежде вершин. И что только что поступил огромный отдельный заказ на книгу «Властелин Колец». Когда я не выказал в полной мере ожидаемого радостного удивления, мне мягко разъяснили, что отдельный заказ на сто экземпляров прежде считался очень неплохим (и сегодня считается, для других книг), но заказ на «Властелина Колец» составил 6 000 экземпляров.
341 Из письма к Марджори Инклдон 17 сентября 1972
Как я тебя понимаю (сейчас — с особенной остротой), когда ты говоришь о желании, и даже необходимости, время от времени сбегать от «жизни в обществе». Колледж отнесся ко мне с исключительной добротой и великодушием: мне дали чудесную квартиру с двумя просторными комнатами и ванной в одном из их домов на Мертон-Стрит, и тамошний смотритель (и его жена) заботятся о моих домашних нуждах. Я проживаю там в качестве почетного члена колледжа, пользуясь всеми привилегиями такового (как, скажем, бесплатный ланч и ужин за общим столом), но при этом — никаких обязанностей. Для них я — явление чисто «декоративное». Число членов колледжа /*В оригинале «Fellows and Common Room Members». Первое — действительные члены колледжа, преподаватели и профессора, занимающие долговременные посты в колледже. Все остальные студенты и преподаватели считаются принадлежащими к одной из общих гостиных, или Common Rooms: студенты — к младшей гостиной (Junior Common Room), аспиранты — к средней гостиной (Middle Common Room), а преподаватели — к старшей гостиной, или профессорской (Senior Common Room). К реальному посещению гостиных прямого отношения это разделение не имеет.*/ ныне увеличилось втрое, и уровень их невероятно повысился с тех пор, как я был действительным членом колледжа (1945—1959): они охватывают практически все отрасли знания и науки, и почти все (в разной степени) очень славные собеседники, хотя по большей части трудятся не покладая рук и вечно заняты. И тем не менее я зачастую чувствую себя ужасно одиноко и мечтаю о смене обстановки! Когда триместр заканчивается (т. е. когда студенты разъезжаются), я остаюсь один-одинешенек в огромном доме, смотритель и его жена — далеко внизу, в цокольном этаже, а поскольку я (особенно по возвращении в Оксфорд) — личность приметная и меня вечно осаждают незваные гости и разные негодяи, живу я за запертыми дверями.
Изредка мне удается вырваться на волю. И, конечно же, «юридически» я свободен приезжать и уезжать, когда вздумается. Однако в качестве члена совета колледжа я связан определенными обязательствами учтивости (и благодарности за то, что был спасен из отчаянного положения янв. — февр.), и одно из главных таких событий — это заседание всех членов совета перед началом триместра в октябре (в этом году — 11 октября перед 15 октября). Я уже заверил ректора, что 11 октября непременно буду, и тут пришло твое письмо. Если я слишком затянул с неопределенностью, прости, пожалуйста! Мне несказанно повезло /*Благодаря Кристоферу — пока я тщетно искал какое-никакое жилье, он написал «от себя» ректору Мертон-Колледжа и рассказал, что вот отец его бродит неприкаянно, тщетно ищет себе пристанище, и не мог бы колледж чем-нибудь посодействовать? Так что я, к вяще му своему изумлению, получил письмо от ректора, в котором говорилось, что он созвал экстренное заседание административного совета, и совет единогласно проголосовал за то, чтобы пригласить меня поселиться в колледже в качестве его почетного члена! — Прим. авт.*/, но на самом деле я еще не «устроился благополучно»: вокруг пока что изрядная неразбериха.
342 Из письма к миссис Мериел Терстон 9 ноября 1972
Ваше письмо для меня — большая честь, и я совершенно не возражаю против того, чтобы вы использовали название «Ривенделл» в племенной книге, хотя в невежестве своем не думаю, чтобы сама долина Ривенделл оказалась бы подходящим местом для разведения скота.
Мне было бы любопытно узнать, какие имена вы в итоге выбрали (как клички?) для своих быков; и с удовольствием подобрал бы или придумал подходящие имена сам, если вы захотите. Эльфийское слово для обозначения быка, MUNDO, не встречается ни в одном из опубликованных произведений.
343 Из письма к Стерлингу Ланьеру 21 ноября 1972
Рад узнать, что вам присужден приз, но ничуть не удивлен, что приз этот оказался ни к чему не пригодным. Я испытал примерно такое же разочарование, когда мне доставили кубок (подарок от поклонника), — как выяснилось, стальной, с выгравированной на нем жуткой надписью с Кольца. Разумеется, пить из него я не стал, но использую его как пепельницу.
344 Из письма к Эдмунду Мескису 23 ноября 1972
[По поводу числительных во «Властелине Колец».]
Касательно числительных: использование двенадцатеричной системы, особенно таких основных цифр как 12 и 144, к пальцам не имеет ни малейшего отношения. Англичане используют двенадцатеричную систему и у них даже особые слова для таких цифр есть, дюжина и гросс /*Двенадцать дюжин.*/. Использовали ее и вавилоняне. Все — в результате элементарного математического открытия: как только люди перестают считать по пальцам рук и ног, они обнаруживают, что 12 — число куда более удобное, нежели 10. Я действительно придумал в дополнение к Фэанорову алфавиту знаки для цифр, приспособленные как к десятичной системе, так и к двенадцатеричной, но я никогда ими не пользовался и теперь уже плохо их помню. Боюсь, папка с системами счисления сейчас недоступна: скорее всего, заперта в несгораемом шкафу. Припоминаю, что числительные записывались в соответствии с позиционной системой на манер арабских цифр, слева — наименьшая, и так вплоть до наибольшей справа.
