Екатерина Мишаненкова - Любовь Орлова
– Я прочту вам две забавные современные басни! – объявил он.
Результат известен.
Что же озвучил захмелевший Василий Иванович?
В Российском государственном архиве литературы и искусства удалось обнаружить эти произведения. Об исполнении их в Кремле писали многие, но, очевидно, до сих пор мало кто видел их в глаза.
Обе басни без заголовков. Первая написана 28 декабря 1930 года. Эрдман посвятил ее «Гарину в день огорчения». Вероятно, имеется в виду день, когда «Самоубийцу» запретили ставить Мейерхольду.
Один поэт, свой путь осмыслить силясь,
Хоть он и не был Пушкину сродни,
Спросил: «Куда вы удалились,
Весны моей златые дни?»
Златые дни ответствовали так:
«Мы не могли не удалиться,
Раз здесь у вас такой бардак
И вообще черт знает что творится!»
Мораль:
Златые дни в отсталости своей
Не понимают наших дней.
Вторая басня написана, скорее всего, позднее, может быть, года два спустя. Написана в соавторстве с Владимиром Массом, арестованным в тот же день, что и Эрдман.
Мы обновляем быт
И все его детали.
Рояль был весь раскрыт,
И струны в нем дрожали.
«Зачем дрожите вы?» —
спросили у страдальцев
Игравшие сонату десять пальцев.
«Нам нестерпим такой режим.
Вы бьете нас – и мы дрожим!»
Но им ответствовали руки,
Ударивши по клавишам опять:
«Когда вас бьют, вы издаете звуки.
Коль вас не бить, вы будете молчать».
Конец сей басни ясен:
Когда б не били нас, мы б не писали басен.
Александр Хорт в книге «Любовь Орлова» тоже рассказывает эту историю, но он приводит другую басню:
Один пастух, большой затейник,
Сел без штанов на муравейник.
Но муравьи бывают люты,
Когда им причиняешь зло,
И через две иль три минуты
Он поднял крик на все село.
Он был искусан в знак протеста.
Мораль: не занимай ответственного места.
Есть вероятность, что Качалов прочитал также «Колыбельную», которая являлась откровенной насмешкой над Сталиным:
Видишь, слон заснул у стула.
Танк забился под кровать,
Мама штепсель повернула.
Ты спокойно можешь спать.
За тебя не спят другие.
Дяди взрослые, большие.
За тебя сейчас не спит
Бородатый дядя Шмидт.
Он сидит за самоваром
Двадцать восемь чашек в ряд, —
И за чашками герои
О геройстве говорят.
Льется мерная беседа
Лучших сталинских сынов
И сияют в самоваре
Двадцать восемь орденов.
«Тайн, товарищи, в природе
Не должно, конечно, быть.
Если тайны есть в природе,
Значит, нужно их открыть».
Это Шмидт, напившись чаю.
Говорит героям.
И герои отвечают:
«Хорошо, откроем».
Перед тем как открывать,
Чтоб набраться силы,
Все ложатся на кровать.
Как вот ты, мой милый.
Спят герои, с ними Шмидт
На медвежьей шкуре спит.
В миллионах разных спален
Спят все люди на земле…
Лишь один товарищ Сталин
Никогда не спит в Кремле.
«Сам Качалов не пострадал, – пишет Хорт, – даже получил через год почетное звание народного артиста СССР. Кара настигла авторов: через полтора месяца после ареста они уже находились в Сибири, обоих приговорили к трехлетней ссылке. Владимира Масса отправили в Тобольск Тюменской области, Николая Эрдмана – в Енисейск, севернее Красноярска. Василий Иванович потом казнился, переживал из-за того, что подвел писателей, предлагал родственникам пострадавших денежную помощь». Но вполне возможно, что Качалов тут был практически ни при чем или максимум сыграл роль катализатора, ускорив то, что в любом случае бы произошло. Эрдман и Масс уже несколько месяцев как были объектами пристального внимания ОГПУ – Генрих Ягода направил Сталину некоторые из их басен еще 9 июля.
Естественно, после их ареста вся съемочная группа пришла в уныние – подобное «пятно» на картине могло ее погубить. Фильмы ложились на полку и за меньшее. К тому же стало известно, что уже напечатанная книга про ленинградского режиссера и художника Николая Акимова изъята из всех магазинов, потому что в ней опубликованы шаржи на Масса и Эрдмана и упоминаются их фамилии. Конечно, Александров немедленно убрал имена обоих опальных сценаристов из титров своего фильма (они впоследствии на него за это зла не держали, поскольку хорошо понимали ситуацию, и даже работали с ним над картиной «Волга-Волга»). Но все понимали, что это вряд ли поможет.
Дорогой Коля!
Прежде всего поздравляю Вас с большим успехом нашей фильмы. Я надеюсь, что Вы скоро увидите и оцените «Веселых ребят» по-своему. Посылаю Вам кадры из фильмы. Я очень довольна картиной как за себя, так и за Гришу, за Вас, за всю группу – поработали недаром.
Шлю Вам самые сердечные приветы, жму крепко руку и надеюсь скоро увидеть Вас и начать вместе с Вами делать фильму «Новые люди», о которой я не перестаю думать.
Надеюсь скоро Вас видеть. Сердечный привет. Л. Орлова.
Коля, я помню, что Вы любите духи, посылаю Вам на понюшку.
Письмо Орловой находящемуся в ссылке Николаю Эрдману после премьеры «Веселых ребят» в 1934 году.Орлова тоже была расстроена, она, как и все остальные члены съемочной группы, сочувствовала пострадавшим сатирикам. Но в ее случае к сочувствию примешивался еще и страх. Ее положение вообще было шатким – дворянка, да еще бывшая жена репрессированного «врага народа», и вот теперь она рисковала быть заподозренной в дружбе с «контрреволюционными элементами». И в то же время она не могла и не хотела делать вид, что все в порядке, а эти люди никогда не были ее друзьями и даже знакомыми. Все это привело к тому, что она на некоторое время впала в депрессию и даже злоупотребляла алкоголем. К счастью, ее сильный характер и жизнелюбие взяли верх, и она быстро справилась с этой вредной привычкой, загубившей немало хороших актеров. Тем более что у нее как раз вновь начала налаживаться личная жизнь.
