KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Николай Мельниченко - Еще вчера. Часть третья. Новые старые времена

Николай Мельниченко - Еще вчера. Часть третья. Новые старые времена

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Николай Мельниченко, "Еще вчера. Часть третья. Новые старые времена" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Пилите, Балагановы, пилите: созданное «бывшими» – действительно золотое! Когда-нибудь допилитесь. За державу только обидно.

Маразм крепчает

Паскудство проступает из паскуды

под самым незначительным нажимом;

хоть равно все мы Божии сосуды,

но разница – в залитом содержимом.

(И. Г.)

Начальник подчиненному:

– Вы хорошо подумали о своей зарплате, перед тем как мне хамить?

– Нет, перед тем как хамить, я подумал о ней очень плохо!

(WWW)

Наш фюрер по образованию – сантехник. Очень скоро мы начинаем понимать, что для него «сантехник» – вовсе не специальность, а образ мыслей. После того, как он сдал в приемные пункты все запасы цветных металлов, занял склады личным автохламом, отремонтировал машину и полученную квартиру, – делать ему в лаборатории нечего, кроме как заняться бизнесом.

В отечественной сантехнике – новые веяния. За бугром уже давно всю разводку воды и тепла в квартирах выполняют пластмассовыми трубами. Наш деловой начальник осваивает эту технологию и начинает «внедрять» ее левым заказчикам.

Мы с Мартыновым в этот бизнес допущены только с одной стороны: к ремонту загубленного инструмента и оборудования. А Вова Мартынов – еще в качестве «подборщика соплей».

А этого «продукта» набирается изрядно. Главное помещение лаборатории успешно превращено в захламленную сантехническую «бендёжку». На столах, подоконниках и полу живописно размещены… нет, перечислить даже категории вещей – невозможно. Назовем их понятием «случайные вещи» (СВ). Их диапазон – от запыленного компьютера до покореженного жигулевского диска, прикорнувшего рядом с принтером, из которого торчит недопечатанная бумага. Пол занимают обычно СВ покрупнее: мешки, ящики, кабели, шланги…

Начальник появляется в лаборатории часам к 12, когда мы с Вовой начинаем уже гонять чаи. Наскоро загружает свой прицеп инструментом, кабелями, трубами и убывает. Мы еле успеваем поворачивать головы вслед за быстрыми и решительными перемещениями обожаемого фюрера. В лаборатории остается картина, которая могла бы возникнуть на корабле, тонущем вблизи необитаемого острова. Экипаж аврально спасает свою жизнь, но в спешке пытается побольше захватить имущества для обустройства жизни на пустом острове…

Остаток рабочего дня мы проводим в поисках нужных, но куда-то исчезнувших инструментов. В конце рабочего дня Вова пытается создать в нашем главном помещении некую видимость порядка, очистив хотя бы возможность прохода к столам, где надрывается телефон. Увлекшись, он уплотняет «СВ», взгромождая одни на другие. Узкий проход к столу расширяется метра на два. Это пространство Вова подметает, выключаем свет, уходим.

Утром мы балдеем: бывшего свободного места нет и в помине. Кроме прежнего имущества наш офис теперь украшают еще и старые ржавые трубы с «объекта»…

– У меня уже матка опускается! – объявляет Вова об опасных подвижках в своем организме. Задолго до обеда, пытаясь восстановить положение сдвинутого органа, он крепко «берет на грудь». Фюрера он встречает тяжелым взглядом порабощенного пролетария, готовящегося к восстанию. На свою беду фюрер делает ему вежливое замечание по поводу «неурочного распития». Это было каплей, переполнившей чашу терпения.

Вова выдает ему на всю катушку, но отдельными «пакетами». Главный из них – экономический.

– Почему так мало денег? Почему меньше обещанного?? Когда закончится эта бессовестная обдираловка???

Ошарашенный фюрер что-то бормочет на тему:

– А вот Николай Трофимович ничего такого не требует…

К чести Мартынова он не поддается на нехитрый прием начальства «разделяй и властвуй».

– Это его личное дело! А я с вами разговариваю о себе!!!

Вова клеймит фюрера уже по всем статьям, перепалка разгорается. Я молча присутствую. Мне нечего сказать по размеру зарплаты. Во-первых, потому, что я нигде и никогда не требовал ее увеличения. Во-вторых, стыдно: мало мы работаем «на фирму», а она что-то еще платит. А в-третьих, «стар я стал и устал». И чего я буду добиваться, если начну по-настоящему «возникать»? Возвращения в светлое прошлое из постылого настоящего? Как сказал И. Губерман:

Нечто круто с возрастом увяло,

словно исчерпался некий ген:

очень любопытства стало мало

и душа не просит перемен…

Вова между тем совсем уже распоясался. Теперь он почти не просыхает и яростно митингует, настойчиво призывая к разговорам. Работать с ним стает все тяжелее даже мне, чрезвычайно «толерантному». Еще несколько стычек с фюрером, и Мартынову приходится брать расчет.

Мне жаль: он сначала был неплохой «коллега», как теперь обзывают всех друзей и врагов. Испортили его американские империалисты при помощи своего «Рояля»… Сколько «неплохих» и даже просто отличных людей уже пронес этот продукт мимо меня…

Новый трудящийся

Иной певец подчас хрипнет

(К. П. № 72)

Где начало того конца, которым оканчивается начало?

(К. П. № 78)

Теперь я еще и токарь, и фрезеровщик. Но эта должность – вакантная, о чем фюрер пишет объявление. По нему вскоре появляется Дима Афанасьев – молодой мужчина лет 30–35. Прямо в дверях густой перегар из уст «абитуриента» чуть не сшибает меня с ног. Фюрера нет, поэтому сам показываю Диме лабораторию. После осмотра наших угодий он остается доволен. Докладываю фюреру, что товарищ кандидат «сильно употребляют». Особого выбора нет: ангелы в округе не просматриваются, и фюрер принимает его на работу.

С Димой Афанасьевым мы трудились вместе несколько лет. Дима – симпатичный и красивый мужчина с разнообразными талантами – прямо-таки многогранный самородок с золотыми руками. Раньше он работал на вертолетном (?) заводе имени Климова. У него много друзей и знакомых. Я многому научился у него…

Дима – отличный рыбак и охотник. Мороженую корюшку приносит в лабораторию и раздает. Первые годы за ним неотлучно и везде следует лопоухий спаниель (спаниельша?), которую он беззаветно любит и за которой трогательно ухаживает. В жизни не видел более умного животного. Как только в обед мы начинаем разворачивать свои «тормозки», собачка садится на задние лапы почему-то возле меня и начинает петь: «О-о… о-о». Выделяю ей из своего обеда кусочек хлеба. Она с достоинством берет его в зубы, затем кладет на пол и обиженно отворачивается.

– Как это понимать? Ты не хочешь есть такой вкусный хлеб? – произношу это с драматическим придыханием. Бедное животное понимает, что я оскорблен, возвращается к хлебу и с отвращением поедает его, чтобы я успокоился. После такого извинения отдаю ей лучшую часть бутерброда, хотя Дима и не поощряет сверхплановое кормление…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*