Наталья Тендора - Вячеслав Тихонов. Князь из Павловского Посада
Приглашение Анатолия Кторова на роль старого князя, отца Андрея Болконского – замечательная удача фильма. Популярный актер немого кино, Кторов на долгие годы отошел от кинематографа, посвятив свою жизнь и творчество Художественному театру. Предложение Бондарчука поначалу его удивило. Сначала он категорически отказывался, сославшись на занятость и нездоровье, но режиссер проявил настойчивость и одержал победу.
Спустя три десятилетия, прошедших с момента его последней киносъемки, Кторов решился снова предстать перед камерой. Образ старого Болконского стал истинно толстовским образом. Болконский Кторова – человек, за плечами которого большая жизнь, огромный опыт, исходя из которого, он считает, что все лучшее в этом мире уже произошло. С молодых лет он искал свою истину и нашел ее. Она проста и значительна: лишь труд и активная деятельность во благо делают человека счастливым.
Князь Андрей не похож и одновременно похож на своего отца, которого Кторов представляет как приверженца старых правил, жестких моральных и нравственных принципов, человека аскетичного, находящего смысл жизни в бесконечных трудах. Выросший без матери, князь Андрей воспринял от отца бескомпромиссность и точность, неустроенность, стремление к самоусовершенствованию. Но у него нет того опыта и понимания жизни, которыми так богат отец. И потому в картине на первый план в образе Андрея постановщиком и актером вынесен путь постижения жизни, а вместе с ней и истины.
«Чем богаче драматургически, тем интереснее роль, тем больше она «топорщится», тем более сопротивляется тебе, – убежден Тихонов. – Больше всего хлопот было у меня в «Войне и мире» с ролью Андрея Болконского. Четыре года я мучился, не находя удовлетворения от своей работы. Возможно, причина была заключена в той многогранности, той сложности образа, которые определены литературой Толстого.
А если начистоту, то маленькая «война» идет у актера с каждой ролью, каждым характером. И это понятно. Ведь характер-то не твой, его еще надо сделать «своим». Важно лишь одно: победителем ли выходишь ты в этом поединке. В актерской работе наступает такой момент, когда актеру необходима помощь режиссера, которая выражается в его терпимости, в его режиссерском такте, в стремлении помочь исполнителю преодолеть самого себя, дать ему возможность нащупать найденное, чтобы не потерять ощущение роли».
Случались в работе и недопонимания между актером и режиссером, если они по-разному видели тот или иной образ и никак не могли прийти к «общему знаменателю». Вот как о подобном рассказывал Бондарчук: «Когда начались съемки эпизода «в коридоре штаба Кутузова», у нас с Тихоновым, по существу, возник поединок. Я был вынужден подчинить его своей воле, видению и творческим решениям. Может быть, это и нехорошо, но входит, к сожалению, в обязанности режиссуры. И здесь я встретил сопротивление. Ведь к началу работы над «Войной и миром» у Тихонова был немалый опыт актерской работы в кинематографе, может быть, даже больше сыгранных ролей, чем у меня Ему же надо было отказаться от всего, что он сделал раньше, от повторения, культивирования в себе того, что уже было выработано. Поединок сводился к тому, что я требовал от актера перейти в совершенно новое качество».
Полная самоотдача, неимоверное напряжение сил, длительные, изнуряющие съемки, непростые отношения с режиссером, ответственность за роль, по признанию артиста, буквально опустошили его. Были моменты, когда от отчаянья актер был готов от нее отказаться. «Толстой заставлял меня порой делать то, что мне не свойственно, – признавался Тихонов. – Когда я играл Болконского, то часто сам задавал себе вопрос: а мог бы я так же, как он, ежедневно писать с войны письма отцу? Нет, наверное…»
И все же, «затраты» оправдались – роль Андрея Болконского стала большим шагом к вершинам актерской карьеры Тихонова, принесла мировую известность. Все были покорены утонченным аристократом, с бледными пальцами и великолепной военной выправкой, с ясным взором и искренним идеализмом в сердце, ставшим безоговорочным эталоном мужской красоты, а Вячеслав Тихонов и Людмила Савельева, по опросу журнала «Советский экран», были признаны лучшими актерами.
Хотя мнения о фильме были весьма противоречивы, все критики сошлись в одном – Бондарчуку несомненно удалась непревзойденная по мастерству постановки и силе эстетического воздействия батальная линия, великолепно выразившая толстовскую мысль о войне как о противоестественной стороне человеческого бытия. И вместе с тем мысль о величии русских людей в Отечественную войну, об их самозабвенном единении во имя защиты Родины.
После премьеры картины на «Мосфильм» обрушились мешки зрительских писем с отзывами о картине и, в частности, об актерской игре Вячеслава Тихонова. Писавшие четко разделились на два лагеря: одни восторженно говорили о несомненном успехе актера, другие – о явном и безоговорочном его провале. Несмотря на эти противоречия, фильм с огромным успехом демонстрировался во многих странах мира, завоевал множество почетных наград, среди которых: премия «Оскар», главный приз IV Московского международного кинофестиваля, «Золотой глобус», приз международного кинофестиваля в Венеции и многие другие.
Объездив полмира, «Война и мир» попал в прокат 117 стран. В Америке, Аргентине, Франции, Германии, Японии его принимали восторженно, у кинотеатров собирались многочисленные очереди. И все страницы газет и журналов мира облетела фотография – трепетная, одухотворенная девочка (Людмила Савельева), прижимающая к своей груди статуэтку «Оскара». Только на Родине успех картины, как всегда, замалчивали. Как только актриса приехала в Москву, тут же на летном поле «Оскара» отобрали чиновники из министерства кинематографии.
Неравноценным оказалось и отношение критики к фильму. И если за границей эпическая картина Бондарчука в 1968 году получила первый приз Нью-йоркской ассоциации кинокритиков и премию Ассоциации иностранной прессы Голливуда, то на Родине режиссеру пришлось отведать не одну ложку «дегтя». Самые известные критики, стараясь не портить с Бондарчуком отношений, высказывали свои претензии очень грамотно, как это сделал киновед Ростислав Юренев: «Стремление к все большей глубине проникновения в человеческий характер, к все более разнообразным, подчас не сразу заметным, не легко понимаемым движениям человеческого сознания, чувства, мечты – вот это лежало в основе движения советского кино 50 – 60-х годов. Это стремление находило почву и в современной тематике, и в героике Отечественной войны, и в обращениях к истории, к классической литературе.
