Каринэ Фолиянц - Закулисные страсти. Как любили театральные примадонны
В это время в Италию на гастроли приехала великая французская актриса Сара Бернар. Она сыграла несколько спектаклей и в Турине. Элеонора ходила на каждый и, как завороженная, ловила каждое слово, каждый жест «божественной Сары». В восхищении она воскликнула: «Вот артистка, достигшая вершин мастерства, она учит толпу уважать прекрасное и заставляет преклоняться перед искусством!»
Главный урок, который она вынесла для себя – художник, творец имеет право следовать своему собственному стилю, без оглядки на традиции и авторитеты.
После отъезда Сары Бернар Элеонора попросила руководителя труппы поставить пьесу Александра Дюма-сына «Багдадская принцесса» – эту пьесу, не имевшую успеха у зрителей в Париже, сумела спасти только Сара Бернар. Росси не считал еще Дузе способной на такой же «подвиг» и долго не давал своего согласия, но она упорно стояла на своем. Росси в конце концов разрешил – и после был этому очень рад. Элеонора Дузе покорила публику.
Затем были и другие роли, много разных ролей. Теперь ее имя знала вся Италия. Не все спектакли удавались, и в таких случаях Дузе всякий раз признавала, что «публика всегда права»: «Причину того, что роль не была принята зрителями, надо искать во мне. А не в них. И я найду ее, эту причину». Она действительно находила причину, и следующий спектакль вызывал овацию.
В 1884 году Элеонора была уже признанной знаменитостью, теперь ее величали не иначе как «дива».
Летом 1885 года Чезаре Росси повез свою труппу за границу, в Южную Америку. Этими первыми зарубежными гастролями начались для Дузе бесконечные скитания по всему свету.
В Аргентине публика не сразу приняла Элеонору – в большом зале ее голос терялся, и половина зала откровенно скучала. Но, как это было уже неоднократно, на следующем спектакле и она, и вся труппа вновь «победили» зал.
На этих гастролях она сошлась с актером Флавио Андо, что привело к разводу с мужем. Тебальдо Кекки остался в Аргентине, когда труппа вернулась на родину. Элеонора безоговорочно взяла на себя содержание маленькой дочери, не предъявляя к Тебальдо никаких претензий. Однако ей и самой некогда было заниматься ребенком, а потому все детство, отрочество и юность девочка провела в пансионах Швейцарии и Германии. До совершеннолетия она даже не знала, что знаменитая актриса Элеонора Дузе и ее мать – это одно и то же лицо…
В Италии Дузе рассталась с Чезаре Росси и его «Труппой города Турина», и вместе с Флавио Андо создала «Труппу города Рима». Репертуар Элеоноры становился все больше и разнообразнее. Итальянская театральная критика расхваливала любимую актрису на все лады: «Синьора Дузе играет в полном смысле слова по-своему. Манера ее игры совершенно индивидуальна, оригинальна, кажется порой небрежной, а между тем она продуманна. Кажется напряженной, а она органична, она не удивляет и не сражает вас “сильными средствами”, но соблазняет, очаровывает, привлекает каким-то ароматом правды, неотразимым обаянием непосредственности, трепетом страсти, которая клокочет, переливается через край и захлестывает всех сидящих в зале».
В конце 1889 года Дузе со своим театром отправилась на гастроли в Египет и Испанию и пробыла за границей целый год. Публика принимала знаменитую диву на ура, и Дузе решила последовать совету своего давнего друга – русского художника Александра Волкова, с которым когда-то познакомилась в Венеции, – она подписала контракт на гастроли в России. Это было в 1891 году.
Дузе приехала в Петербург в начале Масленицы, в разгар театрального сезона. Петербургские зрители, видавшие множество зарубежных гастролеров, недоумевали, почему Дузе выбрала для первого выступления в новой для нее стране успевшую уже всем надоесть «Даму с камелиями». Дело в том, что эта пьеса Дюма в то время каждый вечер шла в Михайловском театре. Ко всему прочему, петербургским театралам еще живо помнилось блестящее исполнение роли Маргариты Готье все той же Сарой Бернар. А вот Элеонору Дузе в Петербурге никто не знал…
Потому неудивительно, что на первом выступлении Дузе в Малом театре зал был почти пуст. Однако уже первые реплики Элеоноры заставили публику насторожиться. А дальше… Дальше – все, как всегда. Зал был заворожен ее волшебным искусством. Искушенные зрители были потрясены фантастическим превращением – перед ними была «настоящая Маргарита Готье».
На следующий день по Петербургу разнесся слух об этом чуде, и в тот же вечер театр был полон. В этот день Элеонора играла в пьесе Шекспира «Антоний и Клеопатра». На этом представлении присутствовал Антон Павлович Чехов, который в ту же ночь, полный впечатлений написал в Москву сестре Марии Павловне: «Сейчас я видел итальянскую актрису Дузе в шекспировской «Клеопатре». Я по-итальянски не понимаю, но она так хорошо играла, что мне казалось, что я понимаю каждое слово. Замечательная актриса! Никогда ранее не видел ничего подобного…»
Ему вторил утренний выпуск «Петербургских ведомостей»: «Г-жа Дузе, ярко выраженная итальянка по темпераменту и внешности, своим общечеловеческим содержанием близка всем. Она всем понятна, хотя и играет на мало кому знакомом итальянском языке; язык слов для нее лишь внешняя оболочка, в ее распоряжении могущественное средство – богатый и гибкий язык чувств, тончайшая мимика, интонации необыкновенно музыкального голоса, прекрасные выразительные глаза».
Все запланированные сорок пять спектаклей прошли под шквал аплодисментов. Срок гастролей Дузе в Петербурге был продлен больше чем на месяц. И все последующие спектакли также шли под гром аплодисментов.
В Москве Элеонору вновь ждала незнакомая публика. Ее первое выступление проходило в театре Корша, и опять это была «Дама с камелиями»… Появление Дузе встретили, как бы из вежливости, аплодисментами, довольно жидкими. Однако «с первого же акта Дузе вполне овладела жадным вниманием залы; воцарилась в театре та чуткая тишина, которая говорит о всецелом захвате зрителя сценой… Никому не хватает слов, чтобы выразить всю глубину испытанных ощущений. Действительно, на сцене была сама жизнь в истинно реальной и высокохудожественной передаче. Знание итальянского языка оказалось для публики абсолютно ненужным: интонации, жесты, мимика и глаза артистки говорили богатым общечеловеческим языком страсти и страданий», – писали через пару дней московские критики.
Из Москвы Дузе отправилась в Харьков, Киев и Одессу. Все опасения, что провинциальная публика может не понять великую актрису, рассеялись на первых же спектаклях. А в «Харьковских губернских ведомостях» появились следующие строки: «Мы благодарны случаю, который дает возможность видеть на нашей заглохшей сцене художественное творчество великого таланта».
