Андрей Громыко - Памятное. Испытание временем. Книга 2
– Выходит, – говорил он, – что западные державы используют территорию ФРГ для этих целей, причем даже не советуясь со мной.
Переговоры проходили непросто, но дело было сделано. Одержал верх здравый смысл. Дипломатические отношения были установлены.
В последний раз я встретился с Аденауэром в 1959 году при несколько необычных обстоятельствах. Он спускался вниз по парадной лестнице Белого дома, а я и мои коллеги, министры иностранных дел Англии и Франции, прибывшие прямо с совещания в Женеве для участия в церемонии похорон Даллеса, поднимались по ней, чтобы нанести визит президенту Эйзенхауэру. Аденауэр, увидев меня, остановился и сказал:
– Я потерял друга.
Не спорил я с канцлером. Он действительно потерял друга. Ему охотно в этом можно было верить. Весь мир знал, что Аденауэр и Даллес – политические братья.
Аденауэр особенно не желал заглядывать в будущее, но ему не давала покоя идея поглощения ГДР.
Ночь на 13 августа 1961 года…
Важным событием в жизни послевоенной Европы стало 13 августа 1961 года. Это событие было связано с мерами по укреплению государственной границы Германской Демократической Республики, ее суверенитета.
Правительства западных держав не проявили готовности к решению германской проблемы и урегулированию положения вокруг Западного Берлина. Они с порога отвергали советские инициативы. Более того, они усиливали военные приготовления, грубо попирали важнейшие международные соглашения, предусматривающие искоренение германского милитаризма и предотвращение его возрождения в любой форме.
Правительства стран Варшавского договора обратились к Народной палате и правительству ГДР, ко всем трудящимся Германской Демократической Республики с предложением установить на границах Западного Берлина такой порядок, который надежно преградил бы путь для подрывной деятельности против государств социалистического содружества, а вокруг всей территории Западного Берлина, включая его границу с демократическим Берлином, организовать надежную охрану и эффективный контроль. В соответствии с этим Совет министров ГДР принял постановление о мероприятиях по защите ГДР, особенно ее столицы – Берлина. В памятную ночь с 12 на 13 августа граница между Западным и Восточным Берлином закрылась на прочный замок.
Удар по реваншистским амбициям оказался настолько сильным, что через два года духовный отец реваншистского курса Аденауэр вышел в отставку. Недолго продержался на посту и следующий канцлер – Людвиг Эрхардт, пытавшийся продолжать обанкротившуюся политику отказа от признания ГДР.
Брандт вписал страницу в историю
Твердая позиция Советского Союза и других социалистических стран в борьбе за признание территориально-политических реальностей на Европейском континенте, конструктивные усилия по обеспечению безопасности в Европе, появление реалистических тенденций в политике ФРГ создали условия для подготовки договора между СССР и ФРГ.
Согласие на договор было обоюдным. Переговоры начались. Представители запаслись терпением. Аргументы отточены. Со стороны ФРГ их вел министр иностранных дел Вальтер Шеель.
В период переговоров у меня с ним состоялось пятнадцать встреч, чтобы довести основную подготовку документа до завершения. До переговоров с Шеелем пришлось еще пятнадцать раз встречаться также в Москве с известным деятелем социал-демократической партии Эгоном Баром, который являлся статс-секретарем в ведомстве федерального канцлера. Равное число встреч – просто совпадение.
Работа с обоими моими партнерами была достаточно эффективной, хотя дрались за свои позиции посланцы ФРГ с упорством. Однако то было время, когда в кресле канцлера ФРГ находился социал-демократ Вилли Брандт. А член его же партии Бар и представитель партии свободных демократов Шеель полностью разделяли взгляды Брандта. Они, эти взгляды, доминировали в позиции наших партнеров. Много было споров, зигзагов, тупиков, нервных вспышек, но основную нить участники не теряли, что и обеспечило договоренность.
Брандт был нам в Москве уже хорошо известен. Мои встречи с Брандтом дают основание сказать, что это один из выдающихся деятелей Федеративной Республики Германии. Во время войны он оказался в эмиграции в Швеции. Он предпочел лучше оставить свою страну, чем склонить голову перед свастикой. Это само по себе делало ему честь.
О Брандте писать и легко и трудно. Легко потому, что за сорокалетний период после войны он свои взгляды продемонстрировал достаточно полно. Продемонстрировал и на посту канцлера. А трудно потому, что человек он многогранный.
Прежде чем оказаться на верхушке пирамиды государственной власти в Бонне, Брандт в течение нескольких лет являлся бургомистром Западного Берлина. На этом деликатном и непростом посту он приобрел немалый опыт, который ему пригодился в последующем. Но не менее важным является и то, что, находясь у границы, отделяющей мир социализма от мира капитализма, он соприкасался с делами, которые возникали, да и сейчас продолжают возникать у властей Западного Берлина и правительства ГДР.
Естественно, бургомистру приходилось заниматься такого рода делами. Случалось входить в контакты не только с представителями ГДР, но и с советским посольством. Советским дипломатам и лично мне не раз доводилось замечать, что в ходе разговоров по текущим делам Брандт часто находил возможности, чтобы высказать свои взгляды и по вопросам отношений между СССР и ФРГ. Заглядывал он и дальше, высказывая меткие суждения по вопросам отношений между Востоком и Западом в целом.
Уже тогда Брандт ощущал ту основу, на которой только и могут строиться отношения между Советским Союзом и Федеративной Республикой Германией. Тезис о мирном сосуществовании государств с различным общественным строем он считал именно тем фундаментом, на котором можно возводить здание советско-западногерманских отношений. Считал и соответственно строил практическую политику в этой области.
В течение некоторого времени после победы на выборах социал-демократов в ФРГ Москва присматривалась, какая волна в политической жизни этой страны возьмет верх – в сторону смягчения отношений или, наоборот, по направлению к тому зыбкому мосту, который строили Аденауэр и его преемники. Вдобавок стало ясно, что одного установления дипломатических отношений между СССР и ФРГ недостаточно. Две таких страны обязаны двигаться вперед в развитии своих отношений, а не останавливаться, чего фактически хотели Аденауэр и его преемник Эрхардт.
Немалые препятствия подписанию договора чинили его противники. Эти деятели часто больше тяготели к прошлому, нежели к будущему немецкого народа. В конце концов благодаря широкому взгляду на вещи и желанию привести дела в соответствие с реальностями жизни Брандт умелой рукой довел переговоры до успешного завершения, а затем и ратификацию договора. Хотя бессонных ночей ему, говорят, пришлось пережить немало.
