Михаил Энгельгардт - Луи Пастер. Его жизнь и научная деятельность
Но оставалась вторая половина задачи: найти средство исцеления болезни, выработать метод обезвреживания микробов,– задача, в исполнимости которой не сомневался в то время только Пастер. Остальные сомневались, не смели надеяться. Пастер не надеялся: он был уверен. Ведь у него были данные: невосприимчивость к болезни, приобретаемая благополучным перенесением этой болезни. Кто счастливо перенес скарлатину, становится невосприимчивым к скарлатине. Значит, микроб этой болезни сам служит противоядием против нее. Надо только исследовать, в чем тут секрет. Был и прецедент у Пастера: победа над оспой Дженнера. Дженнер нашел в ослабленном оспенном яде противоядие от настоящей оспы. Но Дженнер нашел его случайно; он не дал никакого метода, который бы могли применить против других болезней. Стало быть, все дело в том, чтобы выработать метод ослабления микробов – виновников заразы. Только это и нужно: с помощью готового метода врачи дружно примутся за дело и изведут все болезни, сотрут с лица земли ядовитых микробов.
За малым дело стало! Как же его найти, этот метод, когда не знаешь, с какого конца подступиться к делу, нет никакой зацепки, не за что ухватиться?
Вопрос был темнее всех, с которыми до сих пор приходилось иметь дело Пастеру. В такой темноте, очевидно, только он и мог отыскать дорогу.
Он отыскал ее, присоединив к своим исследованиям над сибирской язвой болезнь, известную под названием “куриной холеры”. Она поражает кур и другую домашнюю птицу.
Эта болезнь тоже вызывается микробом. Пастер получил его в чистой культуре; убедился, что он действительно вызывает куриную холеру у здоровых кур; изучил его всесторонне и нашел, между прочим, что культура, оставленная в пробирке, заткнутой тампоном из ваты, сохраняет жизненность и ядовитость в течение долгого времени. Но… не вполне сохраняет. Свежая культура, привитая курам, убивает их неизменно. Культура, простоявшая месяца три в пробирке, заражает их тоже,– но не смертельно: поболев немного, куры выздоравливают.
Этот факт явился зацепкой, исходным пунктом нового метода. Давно известно, что люди и животные, благополучно перенесшие заразную болезнь – например оспу, скарлатину,– становятся невосприимчивыми к ней, по крайней мере на время. Быть может, и куры, перенесшие прививку ослабленной культуры, приобретают невосприимчивость? Пастер испытал это, прививая им свежую культуру, сильнейший яд. Они переносили его вполне благополучно. Итак, ослабленная культура предохраняет от заболевания.
Пастер убедился, что ядовитость бактерий куриной холеры ослабевает под влиянием кислорода воздуха: если держать их в запаянной пробирке, они остаются ядовитыми неопределенно долгое время. Только при доступе воздуха ядовитость постепенно ослабляется. Таким образом, экспериментатор может получить культуру всех степеней ядовитости.
Опыты Пастера подтвердились на практике. Ветеринары и хозяева, получившие от него ослабленную культуру микроба куриной холеры, убедились, что она действительно предохраняет кур от заболевания.
Теперь Пастер уже с уверенностью взялся за сибирскую язву. Прежде всего он убедился на опыте, что животные, перенесшие болезнь, становятся невосприимчивыми: если им привить смертельный яд, они переносят прививку благополучно. Эта болезнь того же типа, что и куриная холера: ее микроб или убивает животное, или, если не убьет, то послужит предохранительной прививкой. Значит, можно быть уверенным, что, ослабив ядовитость микроба, превратишь его в противоядие.
Но как ее ослабить? Под влиянием кислорода бактерии сибирской язвы распадаются на мельчайшие крупинки – споры, на которые кислород уже не действует: они сохраняют свою ядовитость неослабленной. Пастер решил найти такие условия, при которых бактерии не распадаются на споры. Началась работа. Опыты следовали за опытами, условия культуры варьировались на все лады. Пастер являлся из лаборатории с озабоченным лицом, более чем когда-либо рассеянный, хмурый, сосредоточенный, бормоча себе под нос какие-то слова. На робкие вопросы домашних, подвигается ли дело, он отвечал отрывисто: “Нет, я ничего еще не могу сказать”.
Но однажды он явился сияющий, со слезами на глазах, в экстазе, и бросился обнимать домашних.
– Я бы не мог утешиться, – сказал он, – если бы открытие, которое мы сделали, не было французским открытием…
Он нашел наконец способ ослаблять “сибиреязвенных” бактерий действием высокой температуры воздуха.
Двадцать восьмого февраля 1881 года Пастер прочел в Академии наук сообщение о своих опытах.
Вскоре затем Меленское сельскохозяйственное общество предложило ему устроить публичную проверку метода предохранительных прививок.
Условились так. Общество предоставляет пятьдесят овец и десять коров. Двадцать пять овец и шесть коров получают предохранительную прививку по методу Пастера, остальные не получают; затем в назначенный день всем, привитым и непривитым, будет впрыснут смертельный яд, свежая культура бактерий сибирской язвы. Что из этого выйдет?
Пастер объявил: 25 овец, получивших предохранительную прививку, останутся целы и невредимы; 25, не получивших прививки, погибнут; 6 коров с прививкой не заболеют; 4 – не привитые, если не издохнут, то во всяком случае заболеют сибирской язвой.
Друзья и поклонники Пастера всполошились: их напугала его смелость. “Вы не оставляете себе никакой лазейки, никакой возможности отступления, – говорили они. – Как можно так рисковать? Ведь это не то, что лабораторные опыты!”
– Мои лабораторные опыты – достаточная гарантия, – отвечал Пастер.
Сделали, как было условлено. Двадцать пять овец и шесть коров получили предохранительную прививку, затем 31 мая, в присутствии толпы зрителей, всем шестидесяти животным был впрыснут смертельный яд сибирской язвы. Назначили день – 2 июня, – чтобы собраться снова и посмотреть, что выйдет.
Ферма Пуйи ле Фор, на которой были произведены опыты вакцинации против сибирской язвы.
Второго июня в Пуйи ле Фор съехалась многочисленная публика. Тут были и хозяева, и ветеринары, и репортеры, и сенаторы, и друзья Пастера, с беспокойством ожидавшие исхода опытов, и недруги, собравшиеся посмотреть, как провалится и оскандалится самоуверенный “химик”, вообразивший себя реформатором медицины.
Что же оказалось? Из двадцати пяти овец, не получивших прививки, двадцать две уже погибли от сибирской язвы, две издыхали, одна была чуть жива и издохла к вечеру. Двадцать пять овец, получивших прививку, были здоровы и веселы. Четыре коровы, не получившие прививки, оказались заболевшими сибирской язвой: у них образовались гнойные нарывы, температура поднялась; они отказывались от еды. Шесть коров, получивших прививку, не обнаруживали ни малейших признаков заражения.
