Михаил Воротников - Г К Жуков на Халхин-Голе
Позднее стало известно, что на 24 августа японское командование готовило решительное наступление с целью полного разгрома советских и монгольских войск и развития успеха боевых действий.
Августовская наступательная операция и ее итоги
Говоря об августовской операции, трудно назвать день начала ее подготовки. Всем ходом предшествующих июльских оборонительных боев весьма интенсивно готовились условия грядущего разгрома японских войск, вторгшихся на территорию МНР. При обсуждении рукописи "Необъявленная война на Халхин-Голе", мемуаров "Воспоминания и размышления" Г. К. Жуков по этому поводу высказал мне такую мысль:
- Чтобы противника бить, надо хорошо его знать и держать его группировку и характер предпринимаемых действий в неослабном поле зрения. Надо иметь чем бить. Остальное зависит от искусства вождения войск и их обученности. Июльские бои позволили нам определить силу и мощь японской армии, обученность и стойкость японского солдата, способность командования и штабов управлять в самых критических ситуациях, уровень тактики и оперативного искусства. Все это практически было достигнуто к концу июля, что позволило нашему командованию без какой-либо оперативной паузы предпринимать соответствующие шаги по окончательному разгрому японский армии.
"Командование советско-монгольских войск тщательно готовилось к проведению не позже 20 августа генеральной наступательной операции с целью окончательного разгрома войск, вторгшихся в пределы Монгольской Народной Республики", - писал Г. К. Жуков в своих мемуарах{36}.
В проведенных боях, особенно сражении на Баян-Цагане, наши войска обрели боевой опыт, веру в силу своего оружия, всесторонне испытали свои возможности. Массовое применение подвижных родов войск - танковых и бронетанковых частей и соединений в тесном взаимодействии с пехотой, артиллерией и авиацией - позволяло реализовать расчеты на внезапность и размах удара, гибкий маневр силами и средствами в ходе наступления, на быстроту осуществления замысла командования в операции.
В каждом деле всегда имеются свои трудности и сложности. При подготовке операции без них также нельзя было, конечно, обойтись. Оставалось своевременно учесть и преодолеть с максимальными выгодами все препятствия.
Открытая степь, огромные расстояния и трудности снабжения требовали соответствующих решений. Разрабатываемый план предстоящей операции нуждался в особом варианте. Им и явился "план оперативно-тактического обмана противника"{37}, мероприятия которого изложены Г. К. Жуковым в его мемуарах. Мне хочется подробнее раскрыть лишь некоторые детали деятельности командующего и войск в период подготовки и в ходе генерального наступления.
По его замыслу, требовалось поставить японцев в такое положение, чтобы они не смогли противостоять нашему уничтожающему удару. Маскировкой реальной жизни войск и тщательно разработанной системой дезинформации надо было убедить противника в том, что советско-монгольские войска готовятся к обороне и будут зимовать на занимаемых позициях. Задача облегчалась тем, что, как мы знали, японцы подслушивают наши телефонные разговоры и перехватывают радиограммы. Решено было этим воспользоваться.
И вот мы принялись запускать в эфир ложные распоряжения об организации оборонительных работ и подготовке войск к зиме. Так, в одной из радиограмм сообщалось: "Десять тысяч палаток получены. Почти хорошие. С 22 августа приступаем к оборудованию землянок". В другой, адресованной в Тамцак-Булак на имя начальника инженерного отдела, приказывалось: "Под личную ответственность не позднее 18 августа доставить в район центральной халхингольской переправы 120 тонн проволоки, 25 тонн кольев и до 90 тысяч скоб"{38}.
Для имитации оборонительных работ прибыл звуковещательный отряд Политического управления РККА. 18 августа на закате солнца Г. К. Жуков поручил мне организовать первый сеанс. Два большегрузных автомобиля с аппаратурой были размещены у обрывистого склона юго-восточной части горы Хамар-Даба, вблизи реки Халхин-Гол. С наступлением вечерних сумерек мы включили аппаратуру: по правому флангу фронта закипели "инженерные работы". Японцы немедленно откликнулись беспорядочной стрельбой. Из наших частей, не посвященных в общий замысел, посыпались донесения о необычной активности японцев на правом фланге.
Через какое-то время "оборонительные работы" стихли. Прекратилась и стрельба. Звуковещательный отряд был перебазирован в центр позиций. Повторилось то же самое, что было на правом фланге. Такие сеансы проводились на разных участках фронта в течение трех дней и ночей, предшествующих наступлению.
Ложное передвижение бронетанковой техники имитировалось только ночами несколькими танками со снятыми глушителями. Они передвигались к переправам и обратно, вдоль фронта и в тыл. Временами водители включали фары. Это продолжалось две недели, вплоть до начала наступления. Японцы привыкли к шумам танков и перестали обращать на них внимание. И мы успешно вывели мощную технику в исходные районы.
О соблюдении режима ложных передвижений войск я докладывал командующему ежедневно. Однако за несколько дней до начала наступательной операции из других источников Г. К. Жукову стало известно, что на полковой пункт боепитания 82-й стрелковой дивизии, на восточной стороне Халхин-Гола, днем на двух автомобилях были доставлены боеприпасы. Командующий приказал М. А. Богданову немедленно расследовать происшедшее и строжайше наказать виновных. Он повторил, что подвоз всяких грузов возможен только в ночное время.
Наряду с созданием группировки сил и средств для окончательного разгрома войск противника надлежало организовать соответствующее тыловое обеспечение войск. Этот вопрос очень беспокоил Военный Совет. Современный бой очень прожорлив. Виды снабжения разнообразны. Требовалось запасти такое количество материальных средств, которых хватило бы не только на успешное проведение наступательной операции, но и на резерв для решения новых задач.
Было над чем призадуматься. Недоставало боеприпасов, горючего, требовались питьевая вода и дрова, надлежало эвакуировать раненых. Ресурсов из местных средств для жизнедеятельности, кроме мясных продуктов, не было. При обеспечении высокой боевой готовности войск надо было предусмотреть неожиданные и возможные осложнения, а тут ни запасов продовольствия, ни складов с оружием, боеприпасами и горючим, ни надежных линий связи, ни оборудованных дорог. Ближайшая железнодорожная станция Борзя от реки Халхин-Гол находилась за 750 километров.
С японской стороны к району боев подходили две железные дороги. Одна в 125, вторая, идущая из Солуни в Ганьчжур (конечная железнодорожная станция Хандогай) - в 50-60 километрах от района боев. Кроме того, от Хайлара к Халхин-Голу подходили две грунтовые дороги, по которым подвозились войска и тыловые запасы.
