Франц Ринтелен - Секретная война. Записки немецкого шпиона
Надо было приступить к этому делу с величайшей осторожностью и связаться с рабочими лидерами, и я прибегнул к хитрости.
Я знал уже несколько ирландцев и американских немцев, стоявших во главе небольших профсоюзов. Они принимали меня за американца, и мне удалось привлечь их на свою сторону, не возбудив ни малейшего подозрения. Впрочем, они сами считали, что вывоз взрывчатых материалов в Европу — вещь недопустимая, что рабочие нейтральных стран отнюдь не заинтересованы в изготовлении снарядов, предназначенных для убийства их братьев по классу.
Первой моей заботой было снять громадное помещение и организовать собрание, на котором известные деятели резко выступали бы против экспорта боеприпасов. Члены Конгресса Бьюкенен и Фауллер, бывший посол Соединенных [60] Штатов в Мадриде Хэннис Тейлор, бывший генеральный прокурор Моннетт явились на собрание и выступили с речами; равно как и ряд университетских профессоров, богословов и руководителей рабочей партии. Я незаметно сидел в дальнем углу. Ни один из ораторов ни в малейшей мере не подозревал, что он действует по указке германского офицера, находящегося тут же среди присутствующих. Они знали лишь тех, кто просил их выступить, но совершенно не знали, что нити находятся в руках третьего лица.
На следующий день я встретился с ирландскими и американо-немецкими лидерами рабочей партии, которые приняли меня за богатого американца, готового в гуманитарных целях принести денежные жертвы. Мы сделали большой шаг вперед и основали новый «профсоюз», названный нами «Национальный рабочий совет борьбы за мир». Я, разумеется, не вступил в члены этого союза, но привел собой на это организационное собрание одного моряка немецкого происхождения и очень надежного человечка; который стал докером, чтобы иметь возможность выставить свою кандидатуру. Мне удалось обеспечить ему руководящую должность, и, таким образом, союз принялся за работу.
Мое намерение заключалось в том, чтобы завербовать в наш «союз» большое количество американских докеров. В случае удачи этого плана я имел бы возможность объявить стачку, которая нанесла бы союзникам серьёзный удар. Однако мои надежды на громадный приток членов со всех сторон не оправдались. Несмотря на то, что был назначен очень небольшой членский взнос, дело, по-видимому, было обречено на неудачу. Я начал отчаиваться в успехе, когда однажды утром Вейзер, который, конечно, работал в этом деле со мной, позвонил мне по телефону из доков и попросил явиться немедленно с деньгами. Приближаясь к конторе профсоюза, я увидел несколько групп грузчиков, находившихся в сильном возбуждении, Вейзер пошел мне навстречу и рассказал о случившемся.
Неразрешённая стачка, спровоцированная несколькими моими агентами, вспыхнула среди рабочих, грузивших снаряды на пароход, который должен был отправиться в Россию. Грузчики выдвинули два требования: прибавку ввиду опасности, с которой связана их работа, и уход английских агентов, которые с винтовками в руках охраняли русский транспорт.
Почти все члены нашего карликового «союза» работали на этом пароходе, и так как часть нашей программы заключалась в противодействии погрузке военного снаряжения, [61] грузчики пришли в нашу контору, чтобы объяснить причину забастовки. Они решительно требовали прибавки, но только формально и без всякой надежды на получение ее или на санкционирование их забастовки.
Выслушав их, Вейзер телефонировал мне, тогда как агент, которого мне удалось ввести в правление союза, временно отделался от этих людей и по телефону вызвал всех руководителей союза. Они прибыли почти одновременно со мной. Я не стал задерживаться: передал деньги и тотчас же исчез, чтобы не извлечь на себя подозрения.
Разыгравшиеся после этого события стали предметом многих разговоров. Невероятная весть моментально распространилась среди грузчиков. Руководители союза собрались, но лишь за тем, чтобы заявить, что забастовка представляет собой настоящую бессмыслицу, так как касса пуста и наша горсточка членов-рабочих составляет незначительное меньшинство. Однако мой агент взял слово и заявил, что в численном отношении мы действительно слабы, но что, тем не менее, надо действовать последовательно, если мы хотим выполнить нашу программу. Мы боремся против перевозки боеприпасов и вправе требовать от наших членов, чтобы они действовали решительнее. Единственный ответ, который он получил, — это сочувственная улыбка со стороны других руководителей, которые спрашивали, откуда можно достать средства.
— Я произвел денежный сбор после собрания и за короткое время собрал двадцать пять тысяч долларов, — заявил агент, выкладывая деньги на стол.
Это изменило ситуацию, и дело приняло другой оборот. Имея двадцать пять тысяч долларов, можно легализовать стачку и выплачивать, стачечное пособие.
Мой агент действовал очень умело. Он овладел руководством так, что другие даже не сумели заметить этого, и после дебатов, продолжавшихся целый час, «Национальный рабочий совет борьбы за мир» объявил официальную стачку. Вейзер побежал в ближайший банк, как самый привычный к этому делу человек, чтобы разменять тысячные ассигнации; по возвращении он сказал грузчикам, чтобы они по очереди зашли в контору. Мой агент тоже вышел к ним и заявил, что союз признал справедливость требований своих членов и санкционировал стачку. Пособие за следующую неделю будет, конечно, выдано в тот же день.
Эта неожиданная весть сильно обрадовала рабочих. Они решили, что было бы неплохо вступить в этот союз, и [62] пошли получать деньги. Проходя мимо парохода, на котором некоторые из их товарищей возобновили уже работу, они не преминули расхвалить мой профсоюз и потом пошли искать работу подальше от доков.
В тот же вечер я имел продолжительную беседу с моим агентом Максом Вейзером и капитаном фон Клейстом, который взялся провести «атаку».
Клейст и Вейзер развили величайшую активность вокруг Хобокенского мола и распустили слух, что «Национальный рабочий совет борьбы за мир» готов выдавать стачечное пособие всем рабочим, бросившим работу на военных транспортах, хотя бы они числились в союзе только со вчерашнего дня. Вскоре рабочие начали являться массами, чтобы уплатить вступительный взнос и тотчас же уйти. На следующий день они вновь приходили и заявляли, что бросили работу, так как предприниматели отказываются дать им прибавку, которую рабочие требуют ввиду опасности, с которой связана их работа. Они тотчас же получали свое стачечное пособие. Днем, проходя неподалеку оттуда, я видел удивительное зрелище. Громадная толпа осаждала нашу контору в ожидании своей очереди, чтобы уплатить вступительный взнос. Пришедших было не менее тысячи человек.
