Вера Лещенко - Петр Лещенко. Все, что было… Последнее танго
Но зная тебя, поверить, что только на ресторане замкнулась твоя творческая жизнь, я не могла. Действительно, ты выступал в других залах, много гастролировал. Ежегодные традиционные турне по югу Бессарабии, двухмесячные гастроли по северу Европы, по городам Прибалтики, в Лондон. Ты очень любил бывать в Молдавии. Как-то вспомнил о молдавском турне в середине 1930-х и признался, что для тебя это самый дорогой уголок на земле, приближающий твою главную мечту – возвращение на родину, в Россию. Да, для тебя это была Россия. Когда в Румынии я слышала слова «Советский Союз», знала – сейчас будут ругать правительство и коммунистов. А слово «Россия» произносили так тепло и с любовью, что вставал комок в горле.
С новой программой ты выступил в Молдавии в 33 городах, поселках и селах. Ты хранил все вырезки из газет с откликами о твоих концертах. Местная пресса признавала, что ты достоин самых высоких оценок и заслуженно назван любимцем публики. Вот отклик на твой концерт в Кишиневе осенью 1935 года: «Казалось бы, что после трех переполненных сборов, „снятых” квартетом Кедрова, Кишинева „не хватит на Лещенко”. Нет, хватило. Огромный зал „Экспресса” переполнен: Петр Лещенко пользуется у нас настолько прочными симпатиями, что многочисленные его поклонники не могли отказать себе в удовольствии послушать своего Лещенко.
<…> Он не застывает на одном репертуаре. Он работает. Он ищет. Он каждый раз обогащает свой большой репертуар.
Почти вся программа очередного концерта состоит из романсов и танго, еще не петых в Кишиневе».
Странно, почему пишущие о тебе опираются не на эти свидетельства времени, а на мнения «с душком зависти». Конечно, раньше, когда ты был запрещен в нашей стране, на твою голову выливали весь возможный негатив. Но что сегодня мешает признать певца, который по праву заслужил звание любимца публики? Инертность мышления?
К твоему столетию «Кишиневский обозреватель» дал небольшую заметку, в которой опубликовал воспоминания местной жительницы Е. Лонгиновой, которая в 1945 году бывала в Бухаресте на твоих концертах. Ей очень понравилось, как ты пел, твой репертуар, твои костюмы, игра на гитаре, но она признается: «…У меня возникало двойственное чувство: сердцем и душой я его (Лещенко. – Авт.) принимала, а умом не могла. Мы ведь считали его тогда чуждым нашей идеологии, взглядам, воспитанию».
Вот так-то! Молчите, сердце и душа, пусть правит идеология. Впрочем, пусть правит, но идеология – не тупое следование тому, что навязывается. Неплохо понимать, чему поклоняешься. Тебя идеологи сделали сначала белогвардейцем, потом предателем, потом «Чубчиком у немецкого микрофона». А ты жил своей жизнью, завоевывая новых почитателей, готовя новые программы, делая новые записи в самых престижных в мире студиях звукозаписи. Ты гастролировал, занимался бизнесом, помогал всем, кто обращался к тебе за поддержкой. Если бы эта слушательница задумалась, почему ты чужд ее идеологии, то поняла бы, что ты как никто свой.
Как ни странно звучит, но у гитлеровцев стоило поучиться, как выстраивать пропаганду. Они делали ставку на твою популярность и, чтобы обратить в свою веру противника или хотя бы привлечь его внимание к своим агитационным лозунгам, давали в эфир твои записи. Вывод прост: ты агитируешь, проповедуешь враждебную идеологию. Кого волнует, что ты знать не знал, что тебя используют?
Вспоминается реальный случай из жизни. По чьему-то доносу в 1937-е роковые был арестован студент Столярского, и к учителю явился следователь, которого интересовало, не имел ли его подопечный связей с немцами. Об этой истории рассказал другой ученик Столярского – Гольдштейн: «В то время все немцы воспринимались как фашисты. Столярский сказал: „Да, я знаю, что он связан с немцами, могу даже назвать с кем”. Следователь взял записную книжку и приготовился записать. А Столярский продолжил: „Например, он имел связи с Брамсом, Шубертом, Шуманом, Бахом”».
Эти имена, по тем временам и по логике советских политиков, принадлежали к чуждой идеологии. Как с ними быть? Запретить? Как определить грань между чуждым и своим? Преступлением и долгом? И ты шел по самой кромке. Тебя не пощадили «ножницы истории».
Началась война. Твоя «синеглазка» отвернулась от тебя. Ты стал заложником обстоятельств. С одной стороны, Румыния с гитлеровцами против России, с другой, ты – гражданин Румынии, приписанный к пехотному полку румынской армии. В любой момент тебя могут отправить на фронт. В семье и бизнесе наметился разлад. Ты передаешь Закитт бразды правления и владения всем нажитым имуществом. Твоя сестренка Валентина была к тебе очень привязана и всегда поддерживала. Она поделилась со мной: «Разбомбили виллу, где жили мы со всем семейством – Пете пришлось снимать для нас квартиру. В Бухаресте начались аресты, и многие, кто поддерживал брата, стали уезжать кто куда, только подальше. Доходы уменьшились, и Зина стала очень раздражительной, начала устраивать Пете сцены, а он-то в чем виноват? Игоря жаль, он любит родителей. Петя тогда решил развестись с Зиной. Все беды на него разом свалились».
Беды свалились тяжеленные, но ты верил, что сможешь разрулить сложившуюся ситуацию.
Декабрь 1941 года. Ты получил от директора Оперного театра, уважаемого в Одессе человека, Виктора Алексеевича Селявина приглашение провести концерты в нашем городе. Селявин хорошо понимал, что другого такого шанса не будет, а одесситам концерты твои доставят радость. Это не был пир во время чумы – и в тылу, и на фронте люди нуждались в положительных эмоциях. Отчаяние не помогает выжить.
Селявин был замечательным человеком. О нем говорили: «…Был праведником, спасшим десятки жизней лиц еврейской национальности, сотни людей спас от голодной смерти за счет „расширения штата” в Оперном театре. Если есть Царство Небесное, то оно для таких, как он. Такие люди… украшают жизнь…» Селявин украшал жизнь одесситов концертами с участием известных артистов, спектаклями прославленных в мире театров.
Ты ответил, что это невозможно, что у тебя нет разрешения на въезд, что твое положение как гражданина Румынии усугубляется вызовами в полк румынской армии, к которому ты приписан. Прошел месяц. Ты получил новое сообщение от Селявина, что билеты на твои концерты проданы, а дату перенесли на неопределенное время, сославшись на твою несуществующую болезнь. Оказывается, твое письмо Селявин не получил. Ты в отчаянии повторно написал ему об отсутствии разрешения. В начале апреля, спустя два месяца, от культурно-просветительного отдела Губернаторства Транснистрии пришло разрешение на въезд. И уже с театральным агентом Одесской оперы ты уточнил дату своего приезда сразу по окончании зимнего сезона в ресторане.
