Андрей Богданов - Патриарх Филарет. Тень за троном
Царю не могли простить симпатий к иноземцам, ревниво отмечая каждый знак внимания, каждое пожалование подданным Речи Посполитой. Однако, вступив в Москву, он показал, что не намерен опираться на наёмников, сопровождавших его из Речи Посполитой, и отдал себя в руки россиян. Он сохранил привилегии стрельцов, несших охрану на стенах Кремля и улицах столицы. Он принял на свою службу западноевропейских наёмников, доверив им, вслед за Борисом Годуновым, функцию дворцовой стражи. Заносчивая шляхта и склонные к буйству литовские жолнёры (солдаты), не раз показавшие Дмитрию свою ненадежность, были скопом помещены на дворе, где обычно останавливались иностранные посольства, и жили в тесноте.
Недовольными оказались и многие польско-литовские магнаты, надеявшиеся обогатиться русскими деньгами, землями, расширить свое влияние в России и Речи Посполитой. Претендент на престол расплачивался за помощь векселями на огромные суммы, отнюдь не соответствовавшие вкладу заимодавцев в дело возвращения Дмитрия на «отеческий престол». Казённый приказ, рассматривавший предъявленные расписки Дмитрия Ивановича, в большинстве случаев отказывался оплачивать несуразные «долги». Даже такой влиятельный магнат, как Адам Вишневецкий, конюший претендента, получил в Казенном приказе отказ, что не улучшило отношения к московскому царю в Речи Посполитой.
Разговоры о том, что Дмитрий Иванович-де служит интересам нанявшего его чужого государства, были просто нелепы. На самом деле польский король и многие его приближенные пытались воспрепятствовать выступлению самозванца на Русь. В январе 1605 г его покинул даже главнокомандующий Юрий Мнишек. А вскоре сейм высказался за сохранение мира с Борисом Годуновым. Рассмотрев полученные тайным путем материалы сейма, архиереи и думные чины в Москве убедились в беспочвенности слухов о якобы поддержавшей Дмитрия Ивановича польской интриге[36].
Высказанные на сейме мнения показали: нельзя поднять Речь Посполитую на войну с Россией без экстраординарных событий. Понимая это, Дмитрий Иванович не замедлил показать, что не намерен считаться с обещаниями, которые вынужден был давать, будучи просителем в Польше. В отношении государственных границ самодержец был бескомпромиссен: ни пяди земли не могло быть отдано иноземцам! Боярам и иерархам пришлось несколько урезонить государя относительно сумм, которыми тот склонен был откупиться от старых обещаний, однако все согласились, что частью казны лучше пожертвовать во избежание конфликта с Речью Посполитой. Брак с Мариной Мнишек, хотя и пришёлся не по нраву русским фамилиям, имевшим дочерей на выданье, избавлял знать от опасности усиления одного из аристократических семейств. Кроме того, он сулил лучезарные перспективы в старой игре на шляхетских разногласиях, позволял надеяться если не на выбор московского государя королем польским, то на прочный союз с Великим княжеством Литовским.
Речи Посполитой не только было отказано в обещанных территориальных уступках. На переговорах с её послами царь захотел утвердить признание на международной арене наивысшего, имперского, статуса Российского государства. Не получила вожделенных завоеваний на востоке и католическая церковь. Правительство Дмитрия Ивановича нашло лучший выход из опасного конфликта соседних славянских держав и противоборствующих церквей. Царь предложил с помощью римского папы соединить силы христианских государств против агрессии мусульман в Европе.
Присяга Лжедмитрия польскому королю Сигизмунду III на введение в России католицизма. Художник Н.В. Неврев
Для России и Речи Посполитой (в которую входили земли Польши, Литвы, Белоруссии и Украины) турецкий султан и его вассал крымский хан были страшными врагами. Уже столетие турки вели наступление в Европе, доходя до Вены. Рознь христианских государств не давала его остановить. Ежегодно тысячи православных и католиков, захваченных татарами, продавались на рынках Османской империи. Вместе разгромить врагов и освободить Константинополь — это была святая цель. Она действительно могла объединить всех славян и христиан.
Польский король Сигнзмунд III был лишён возможности настаивать на территориальных притязаниях к России. Ведь значительная часть польско-литовских магнатов и шляхты была на стороне Дмитрия Ивановича. Особенно когда царь объявил, что хочет закрепить союз с соседями браком с дочерью сандомирского воеводы Мариной Мнишек. Даже у неутомимых в интригах иезуитов были связаны руки, пока папа Павел V надеялся на союз с Россией в борьбе с наступлением мусульман, угрожавших уже Италии.
Дмитрий Иванович полагал, что между католиками и православными нет такой разницы, которая бы запрещала их соединение в борьбе с мусульманской агрессией. Но малейшее проявление его религиозной терпимости порождало недоверие православных. Мгновенно возникали злонамеренные слухи, будоражившие народ. Когда при вступлении государя в столицу на Красной площади играл польский оркестр, говорили, что иноверцы намеренно заглушают молитву православных. Стоило шляхтичам, ио старинному их обыкновению, зайти в церковь в шапках и при оружии, фанатики завопили об осквернении храмов: даже перья на головных уборах иноземцев превратились шептунами в орудие дьявола.
Поистине не было спасения от проницательности ревнителей древнего благочестия! Речь при коронации Дмитрия Ивановича от имени литовцев говорил опытный ритор: мигом было усмотрено, что в православном храме выступает иезуит. Желавшему править милостиво государю пришлось казнить наиболее ретивых крикунов, и у плахи восклицавших: «Приняли вы вместо Христа Антихриста!» Правда, благонамеренные подданные, в массе своей любившие созданного ими самими государя, прерывали такие речи руганью и вопили: «Поделом тебе смерть!»
Вняв голосу рассудка и убеждениям патриарха, царь демонстрировал приверженность к православной обрядности. Духовным отцом его стал архимандрит Владимирского Рождественского монастыря Исайя Лукошков. Известный публицист протопоп Кремлевского Благовещенского собора Терентий, бывший духовник царей Бориса и Фёдора Годуновых, публично приветствовал коронацию Дмитрия Ивановича. Даже когда крутой нравом Терентий разгневал самодержца и на место
Благовещенского протопопа был поставлен другой, опальный публицист не сомневался в законности происхождения и православии Дмитрия. В широко известном послании государю Терентий благодарил Бога, «иже тебя во утробе матери освятил, и сохранил тебя своею невидимою силою от всех врагов твоих, и на престоле царском устроил, славою и честию венчав боговенчанную главу твою». «Радуемся убо и веселимся мы, недостойнии, — вещал Терентий от имени ревнителей благочестия, — видя тебя, светлого храборника, благочестивого царя, благородного государя, Богом возлюбленного… всеа Русии самодержца крепкого хранителя и поборника святой православной веры христианской… рачителя и красителя Христовой Церкви, иже во всей поднебесной светлее солнца сияет»[37].
