Степан Тимошенко - Воспоминания
Петербургский политехнический институт
В марте 1903 г. Сергей Иванович Дружинин был назначен профессором сопротивления материалов Петербургского Политехникума. До того он был помощником Белелюбского по заведыванию Механической лабораторией Путейского Института. Он знал мою работу в лаборатории и, очевидно, считал, что я ему могу быть полезным в организации новой механической лаборатории. Я получил предложение занять место лаборанта. Конечно я с радостью согласился.
При выработке учебных планов Политехникума предполагалось внести живую струю в преподавание и теоретических инженерных предметов. По теоретическим предметам предполагалось организовать, параллельно лекциям, практические занятия с малыми группами студентов (25-30 человек) с таким расчетом, чтобы студент мог систематически заниматься этими предметами, а не только сдавать их по частям на репетициях и экзаменах. Такие занятия казались мне весьма полезными и я с нетерпением ждал начала их. Решил, что до конца мая пробуду на службе Путейского Института, а так как занятия Политехникума начинались только 1‑го сентября, то у меня получилось три месяца каникул. Политехникум начал платить жалование с апреля и у меня образовался денежный остаток, с которым можно было попутешествовать.
Решено было поехать в Нальчик на Северном Кавказе и провести там лето. Я чувствовал, что мне нужно отдохнуть. Разнообразные занятия 1902-1903 года меня очень утомили. Поездка оказалась очень неудачной. Уже при сборах в поездку начались у меня какие‑то боли в боку, но я не обращал на это внимание. В Нальчике начал купаться в горной речке и простудился. Доктор определил плеврит. Очень высокая температура. Две недели пролежал. Потом начал ходить, но чувствовал страшную слабость и большую часть времени проводил в кресле на солнце. Недавно американский доктор, сделав Рентгеновский снимок моей грудной клетки, сказал, что в молодости у меня начинался туберкулез, но что я счастливо выздоровел. Очевидно, все это произошло на Кавказе. Только благодаря кавказскому солнцу мне удалось поправиться. Но поправка шла медленно. Я страшно исхудал. Заниматься совсем не мог. Решено было август провести у родителей, которые к тому времени переселились в Киев. Вспоминаю, что и в Киеве слабость еще продолжалась. Работать я не мог. Уходил на целый день в Ботанический сад и там, лежа на траве, перечитывал Достоевского. К сентябрю я все же настолько оправился, что вернувшись в Петербург смог приступить к занятиям. Значительно позже профессор Дружинин говорил мне, что мой вид по возвращении в Петербург в сентябре 1903 г. был таков, что они не надеялись, что я смогу работать — очень уж я исхудал в то время. Но в конце концов все обошлось благополучно. Я постепенно поправлялся и мог уже работать. Начались занятия со студентами. Я должен был заниматься по сопротивлению материалов у профессора Дружинина и по теоретической механике у профессора Мещерского. Мои теоретические познания порядочно выветрились за время военной службы, но я с азартом принялся за дело. По сопротивлению материалов я взялся за изучение курса А. Феппля, который тогда вышел в русском переводе. Книга эта весьма отличалась от тощих литографированных записок, которые мы когда‑то изучали у профессора Ляхницкого. У Феппля был теоретический подход к предмету и это мне очень нравилось. Я должен был вести со студентами упражнения по сопротивлению материалов. Нужно было составлять задачи, которые иллюстрировали бы теоретические лекции Дружинина и в то же время имели бы инженерный характер и могли заинтересовать студентов. Составление таких задач меня очень увлекало и интерес, очевидно, передавался и студентам. Студенты моей группы работали с большим увлечением и я, в свою очередь, не жалел времени и старался сделать предмет совершенно понятным для них. В то же время шла организация лаборатории. Приходили заказанные Дружининым машины, главным образом из Швейцарии, от фирмы Амслер-Лаффон. Эти машины нужно было собирать и устанавливать. Я принимал во всем этом деятельное участие и хорошо изучил устройство всех этих машин и их действие.
Занятия со студентами по теоретической механике требовали большой подготовки. В этом предмете я чувствовал себя слабее. От Бобылевской механики решительно ничего у меня не осталось. В год отбывания воинской повинности я еще раз прочел курс Бобылева и решительно ничего из него не вынес. Много поколений инженеров Путей Сообщения проходило механику по этой книге и оканчивали Институт без всяких познаний в динамике. Статику приходилось изучать позже, когда занимались проектами стропил и мостов.
Вначале мне много помогал в занятиях механикой Александр Петрович Фан дер Флит. Я его знал еще по Путейскому Институту, где он был репетитором по математике, а позже — помощником инспектора. В Политехникуме он заведывал кабинетом механики. Профессор Иван Всеволодович Мещерский, читавший курс механики, был математической школы. О приложениях механики он знал немного, но очень хотел поставить свой предмет в связь с инженерными науками и пытался развить практические занятия в кабинете механики. Студенты должны были проделать ряд опытов с падением тел под действием силы тяжести, с определением моментов инерции по периоду крутильных колебаний, с определением колебаний маятника. Фан дер Флит разрабатывал все подробности этих опытов и составлял нужные для студентов руководства. Я принял участие в этих работах Фан дер Флита и тут впервые познакомился с элементарной динамикой. Подготовка задач по динамике для студентов брала много времени, но была для меня очень полезна.
Мы все преподаватели механики старались подобрать для отдельных глав курса задачи, которые могли бы представлять интерес для будущих инженеров. Из этих задач впоследствии составился сборник, вышедший позже несколькими изданиями. Задачник был переведен на английский язык и я им широко пользовался в Америке при попытках улучшить преподавание динамики в американских школах. Вспоминая через 45 лет занятия по механике в Политехникуме, становится очевидным, что попытки Мещерского и его сотрудников приблизить преподавание механики к требованиям инженеров не пропали даром. В России «задачник» Мещерского сыграл большую роль. Им пользовались во всех технических учебных заведениях. Из сотрудников Мещерского вышли авторы более обширных курсов механики, — Е. Л. Николаи, А. И. Лурье, Л. Г. Лойцянский. Мои курсы, написанные в Америке, были переведены на французский, испанский и португальский языки и нашли широкое распространение во многих странах.
