Эндрю Ходжес - Вселенная Алана Тьюринга
Недавно я вступил в организацию под названием «Антивоенный совет». Ее члены разделяют довольно коммунистические взгляды. По сути, ее цели заключаются в проведении забастовок рабочих на химических предприятиях и военных заводах, пока правительство намерено вступать в войну. Также организация создает финансовый резерв для оплаты гарантированных обязательств рабочих, которые участвуют в забастовке.
…Недавно здесь показывали очень хорошую пьесу Бернарда Шоу «Назад к Мафусаилу».
Твой Алан».Вскоре антивоенные советы стали появляться по всей стране, объединив сторонников пацифизма, коммунистов и интернационалистов против «национальной» войны. Некоторые забастовки фактически препятствовали выступлению правительства Великобритании на польской стороне против Советского Союза в 1920 году. Но Алан видел основную цель такой организации не в политических интересах страны, а в смелости поставить под сомнение авторитетные источники. Начиная с 1917 года, Великобритания погрязла в пропаганде о том, что большевистская Россия представляла собой королевство дьявола, но уже в 1933 году все увидели падение западной торговой системы и системы предпринимательства. Раньше не возникало подобной затруднительной ситуации, когда безработными становились более двух миллионов человек, и никто не знал, какие меры следует предпринимать в таком случае. В то же время Советская Россия после второй революции 1929 года нашла решение государственного планирования и контроля, и в интеллектуальных кругах возник большой интерес к тому, как эта система работала. Нечто вроде испытательной площадки. Вероятно, Алану нравилось сердить мать беспечно брошенной фразой «довольно коммунистические», ведь суть заключалась не в названии, а в том, что его поколение собиралось думать в первую очередь о себе и стремилось расширить прежнее представление о мире и не бояться чьих-либо слов.
Надо сказать, Алану не удалось съездить в Россию. Но если бы даже поездка состоялась, он бы не пришел в восторг от Советской власти. Также ему не удалось стать одним из политических активистов Кембриджского университета 1930-х годов. Его не интересовала идея «совершенной власти». В «Манифесте Коммунистической партии» говорилось, что конечная цель состоит в том, чтобы на место старого общества пришла «ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». Но в 1930-х годах быть коммунистом означало разделение взглядов с Советским режимом, а это было совсем другое дело. Выпускники английских частных школ с воспитанным презрением к коммерческой деятельности были готовы отказаться от капитализма и начать верить в государственный контроль. Во многом сторонники коммунистической партии были лишь зеркальным отражением консерваторов. Тем не менее, Алана Тьюринга не интересовали никакого рода объединения, ведь только недавно ему удалось сбежать из одной тоталитарной системы и вступать в новую он не желал.
По существу, его представление об обществе было ближе к идеям сторонника демократического индивидуализма Дж. С. Милля и не имело ничего общего с социалистическими взглядами. Сохранить свое индивидуальное «я» целым, независимым от других, бескомпромиссным, незапятнанным лицемерием, – такими он видел свои целеустремления на пути к совершенству. В его идеальном представлении мысли человека не должны занимать экономические или политические интересы, что скорее отвечало традиционным ценностям Кингз-Колледжа, чем настроениям общества 1930-х годов.
Влечение к своему полу: Гомосексуальный секрет
Как и многие современники (среди них, в частности, Э. М. Форстер), особое удовольствие доставило Алану знакомство с романом Сэмюэла Батлера «Едгин». В этом своем первом сатирическом произведении автор викторианской эпохи ставил под сомнение принципы морали, играя с ними в манере «Алисы в Зазеркалье»: сравнивая запреты на сексуальную жизнь с поеданием мяса, англиканскую церковь – со сделками фальшивомонетчиков, и подменяя понятие «греха» – «болезнью». Алан также восхищался работами Бернарда Шоу, который стал достойным преемником сатиры Батлера и умел так же легко играть серьезными понятиями. В глазах искушенных знатоков литературы 1930-х годов Батлер и Шоу уже стали устаревшей классикой, и все же один выпускник Шерборнской школы ощущал в их произведениях сладостное чувство свободы. В своих пьесах Шоу обсуждал явление, которое Ибсен назвал «революцией Духа», и своей задачей ставил показать на сцене настоящих людей, живущих не по «общеустановленным нормам морали», а по своим внутренним убеждениям. В связи с этим Шоу задавался весьма нелегким вопросом: в каком обществе могут существовать такие «настоящие люди», – вопросом, который постоянно занимал мысли юного Алана Тьюринга. В частности, пьеса «Назад к Мафусаилу», которую сам Алан назвал «очень хорошей» в мае 1933 года, представляла собой попытку действовать в рамках, как выразился сам Шоу, «политики с точки зрения вечности». В научнофантастическом ключе в ней нашли выражение фабианские идеи, а также презрительное отношение к неприглядным реалиям политической сцены с участием Асквита и Ллойда Джорджа, что соответствовало идеалистическому восприятию мира Алана.
Но некоторая тема не освещалась в пьесах Бернарда Шоу и за редкими исключениями – в «Нью-стейтсмен». В 1933 году на страницах журнала вышла рецензия на постановку «Зеленого лавра» театрального критика, по мнению которого, она рассказывала историю о жизни «мальчика… усыновленного состоятельными дегенератами, преследующими безнравственные цели», а также «заслуживала внимания любого зрителя, кому история об одном извращенце кажется увлекательнее истории о человеке с больной печенью». В этом отношении Кингз-Колледж был местом поистине уникальным. Здесь представлялось возможным ставить под сомнение аксиому, которую Шоу оставил без внимания, а Батлер решил и вовсе ее избегать.
Подобная возможность появилась вследствие четкого разграничения на официальный мир и неофициальный. Внешний мир накладывал необходимость вести двойную жизнь, поскольку последствия разоблачения в Кингз-Колледже были такими же, как и везде. Неофициальный мир представлял собой нечто вроде гетто для тех, кто осознавал свою нетрадиционную сексуальную ориентацию, со всеми преимуществами и недостатками жизни в нем. Разумеется, подобная свобода выражения чувств и мыслей, которые кому-то могли показаться еретическими, шла Алану на пользу. К примеру, ему помогло то обстоятельство, что Кеннет Харрисон унаследовал от своего отца, также выпускника Кингз-Колледжа, либеральную позицию понимания гомосексуальных чувств других людей.
