Зоя Воскресенская - Под псевдонимом Ирина
Вспомнилось, как в последний вечер мы с мужем шли по улице Горького, предъявляя почти на каждом углу ночные пропуска. Напротив Моссовета в темноте вдруг остановились, пораженные странной картиной: посередине улицы вертелись сами по себе серебристого цвета сапоги, высоко над ними поворачивался из стороны в сторону такой же серебряный шлем, а между ними четко регулировал движение транспорта блестящий жезл, самой же фигуры регулировщика не было видно. Мы догадались, что сапоги, каска и палочка покрыты какой-то краской, которая серебрится под синим светом ламп. Очевидно, этот камуфляж страховал регулировщика от наезда машин. В других районах столицы мы такого не видели.
Фильм закончился широкой, раздольной песней Лидии Руслановой. Ллойд Джордж был восхищен.
— Так, значит, немцев в Москве нет! Я очень рад слышать это.
— Есть, есть немцы в Москве — Вильгельм Пик, Вальтер Ульбрихт, Бертольд Брехт, Анна Зегерс, — сказал Майский.
Ллойд Джордж рассмеялся и крепко потряс руку посла.
Прощаясь с Борисом Аркадьевичем, Ллойд Джордж спросил:
— Вы впервые в Лондоне?
— Да.
— Вам интересно, наверное, побывать в парламенте, — подхватил Майский. — Давайте попросим мистера Ллойд Джорджа получить туда пропуск.
— О, я был бы весьма признателен, — откликнулся Рыбкин.
Проводив Ллойд Джорджа, Майский сказал:
— В парламенте сейчас происходят непривычные для нас вещи. Всерьёз обсуждался, например, вопрос — можно ли приравнять командиров воздушных кораблей к морякам и разрешить им курить трубку.
— А на днях, — добавила жена Майского, — был депутатский запрос насчет дамских чулок. Их нет в продаже, а ходить на работу с голыми ногами считается неприличным. Нашли выход. В дамских парикмахерских на ногах рисуют чулки — шов, пятку и даже штопку.
Бориса Аркадьевича сопровождал в парламент сын Ллойд Джорджа и по пути рассказал занятную историю. В парламенте шла горячая дискуссия — что делать со шпагой на статуе Ричарда Львиное Сердце, надломленной осколком снаряда. Следует ли реставрировать эту шпагу или оставить «в назидание потомству». Спор был жестокий. Сын Ллойд Джорджа высказался так: «Ричард был король драчливый. Он постоянно с кем-то воевал и почти всю жизнь прожил вне Англии. Но король есть король, и памятник ему должен быть таким, каким задуман». Добавлю к этому одно: недавно я видела памятник королю Ричарду Львиное Сердце по телевизору. Шпага в его руке выпрямлена. Англичане верны себе. Традиция превыше всего.
Борис Аркадьевич до моего приезда успел ознакомиться с Лондоном, а так как у нас оставались только сутки, то мы решили, что он будет моим гидом и покажет мне самое-самое. Но этого «самого» оказалось весьма много.
Что меня потрясло — это почти начисто уничтоженные фашистскими бомбардировщиками целые районы. Невольно подумалось о Москве, которую гитлеровская авиация бомбила каждый вечер. Таких бомбежек мы успели пережить множество, но Москва не была разрушена. ПВО была на высоте.
А вот английские газеты пишут, что осенью 1940 года в течение двух месяцев фашисты методично с десяти вечера до семи утра бомбили британскую столицу. За ночь налетало по 300–500 бомбардировщиков. Было уничтожено и основательно повреждено более миллиона домов и коттеджей. Из-под развалин извлечено 50 тысяч трупов. Раненых не считали. Последний массированный удар гитлеровцы нанесли Лондону в мае 1941 года.
Мы ехали через восточный район Лондона — Ист-Энд. Поразил нищенский вид кварталов, узеньких улочек, поперек которых были протянуты веревки, и на них сушилось рваное белье. По улицам текли мутные потоки. Оборванные ребятишки возились в грязи. Ни деревца, ни зеленого кустика, низкие серые домишки перемежались с развалинами.
Желтый смрадный воздух становился все гуще, и дальше десяти-двадцати метров ничего уже не было видно.
В метро спустились по эскалатору. Стены оклеены яркими довоенными рекламными плакатами. Когда вышли на перрон, были потрясены: вдоль всей платформы тянулись в три яруса нары, сбитые из досок. Для пассажиров оставалась узкая полоса по краю платформы. На нарах люди лежали, сидели, спали, читали, играли в карты. Много женщин с малолетними детьми. Под головой у каждого на нарах большой узел с домашним скарбом. Иные прикрыты «одеялами», сшитыми из четырех номеров газеты «Таймс», каждый номер страниц двадцать, не менее. Удушливый запах, мусор, слабо освещенные платформы являли собой жуткое зрелище. Я невольно подумала о нашем московском метро, в котором даже в дни войны было тепло, чисто и светло…
Хайгетское кладбище походило на огромный город. Широкие проспекты, улицы, переулки, тупики. На центральных проспектах тяжелые гранитные склепы, кружевные мраморные часовни, острокрылые ангелы и высеченные из мрамора скульптурные портреты усопших.
В длинном ряду маленьких мраморных и гранитных плит, тесно уложенных друг к другу, Борис Аркадьевич разыскал могилу Карла Маркса. На седой гранитной плите было высечено:
Здесь покоится Женни Маркс
1814–1881
Карл Маркс
5.5.18–14.3.83
Анри Лонге
Елена Демут
Никакого памятника. Только серая плита в рамке желтого гравия на месте последнего пристанища любимой жены Женни, самого Карла Маркса, внука и служанки — друга семьи.
…Через несколько дней на самолете ночью — в Швецию. Обрядили меня в комбинезон, нацепили парашют, лайфджекет (спасательный жилет) с лампочкой и свистком. Удивилась свистку. «Отпугивать акул в Северном море, если попадете в воду», — отшутилась служащая аэродрома. Тьма… Гул мотора — говорить невозможно. Иллюминаторы в самолете плотно зашторены. Летели час, два. Муж, как я понимаю, сладко спит. Осторожно отодвигаю уголок материи. Делаю щелочку — тьма… тьма… Еще часа два полета, и вдруг стюард раскрывает шторки на иллюминаторах. Сквозь круглые оконца видны блестящие пунктиры. Под нами Швеция. Она не затемнена. Пролетаем над поселками, городами. Опускаемся на аэродроме.
Летели через Северное море шесть часов.
НЕБОЛЬШОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
(Рассказывает полковник Э. Я. Шарапов)
Люди, поверхностно знавшие Зою Ивановну Воскресенскую, говорили, а некоторые даже утверждали, что она когда-то, где-то была на нелегальной работе. В качестве «нелегала» в действительности она никогда и нигде не работала, Но в народе бытует старая пословица: «Огня без дыма не бывает». Так вот в данном случае, как я уже сказал, огня вообще не было, а дым появился потому, что Зоя Ивановна готовилась к работе на нелегальном положении, но по ряду причин на эту работу не попала.
