Норберт Фрид - Картотека живых
Фриц вытаращил глаза.
- Ты! - эсэсовец похлопал его по плечу. - Разве ты не торгуешь ворованным золотом? Ну-ка, живо, живо! - он перестал смеяться и вырвал из рук Фрица кабель. Теперь они стояли вплотную друг к другу, бледно-голубые глаза эсэсовца впились в карие глаза Фрица, и тот потупился.
- За что же меня бить? - забормотал он. - Что я сделал? - Дейбель продолжал пронзать его взглядом, и Фриц прошептал: - Вы велите французу бить немца?..
- Этим ты меня не проймешь, - сказал эсэсовец. - Ты не немец, ты дерьмо. Сегодня же пойдешь острижешься наголо и перейдешь из конторы в мусульманский барак, так и знай. А сейчас спускай штаны. На, Жожо! - и он подал французу кабель.
Фриц дернул пояс, расстегнул его, но все-таки еще раз строптиво поднял голову и спросил:
- А за что наказание, вы мне так и не скажете?
- Скажу. Где зубы с тех шести трупов, что ты закопал ночью?
- Убью Хорста! - прошипел Фриц.
Дейбель потешался.
- Ты думаешь, Хорст тебя выдал? А разве я сам не мог догадаться?
- Зубы я продал кельнеру на вокзале... И для вас купил сигарет... выложил Фриц свой последний козырь. Он знал, что это ему не поможет, что тем самым он только сует голову глубже в петлю, но был недостаточно умен, чтобы заставить себя замолчать.
- Да ты дерьмо, да еще опасное. Копиц был прав. С тобой я больше не связываюсь. Где зубы?
- Я выменял их на сигареты.
- На сигареты я тебе дал кое-что другое. О зубах я не знал, и ты хотел украсть их у германской империи. Где зубы?
Фриц наклонил голову.
- Всего было пять коронок, из них золотых только три. Стальные я выкинул, одну золотую продал, две у меня есть.
- В лагере? - быстро спросил Дейбель, и сердце у него подпрыгнуло от радости: стало быть, он все-таки наберет семь зубов, да еще один останется, чтобы подмазать Копица! Дейбель потер руки и благосклонно обратился к французу:
- Жожо! Сорви злость, отквитайся. Хочешь влепить ему двадцать пять?
Жожо взглянул на Фрица, потом на красный кабель в своей руке.
- Уже не хочется, - сказал он.
- Можешь не бояться, он тебе не отомстит. Он конченый человек. Бей!
Жожо смущенно усмехнулся.
- Не то чтобы я боялся... Но у меня... у меня болит спина. Может быть, Карльхен сделает это лучше?
Дейбель разочарованно покачал головой.
- Вижу, что ты выкручиваешься. А без злобы это было бы уже не то. Почему только вы, французы, такие выродки?.. Ну, сходи-ка за зубом. А Фрица отделает кто-нибудь другой, - добавил он со вздохом.
У конторы уже стояла целая очередь: встрепанный Эрих прибежал из комендатуры, ему нужно быдо навести какую-то справку в бумагах; Хорст передал надзор за стройкой Дереку и пришел узнать, что случилось с Фрицем; доктор Имре, выполнив распоряжение Дейбеля, принес ему пять обещанных зубов. Но Фредо не впускал никого. Опершись плечом о притолоку, так что ему было слышно почти каждое слово, он преграждал вход в контору. "Герр обершарфюрер велел не мешать ему".
Потом вышел Жожо - с самым бравым видом, широко улыбаясь. На все вопросы он только пожимал плечами и поспешил к своему бараку так быстро, как только мог. Вскоре послышался голос Дейбеля: "Фреедо!"
Грек вбежал в контору, вслед за ним осторожно вошли остальные. Эсэсовец стоял у стола и потряхивал на ладони две золотые коронки.
- Хорошо, что вы пришли. Имре, принес?
Долговязый венгр кивнул.
- Я их уже продезинфицировал. - И он высыпал из старой жестяной коробочки пять коронок на ладонь Дейбеля.
Эсэсовец стоял, покачиваясь с пятки на носок.
- Слушайте меня хорошенько. Я установил, что сегодня ночью Фриц совершил тяжелый проступок против Германии. Знал об этом староста лагеря?
Хорст был бледен как мел. Он покачал головой.
- Я? Что вы!
- Знал! - раздался из-за занавески глухой голос Фрица.
- Опасный человек, - сказал Дейбель, показав глазами на занавеску. Что ты знал, Хорст?
- Я был с ним на вокзале... знал, что он продает... это самое... Но он сказал, что... ему так приказано...
- Ты так сказал? - повысил голос Дейбель, обращаясь к Фрицу.
Фриц не ответил. Зато на другом конце барака открылась дверь, вошел Жожо и положил на ладонь эсэсовца еще одну, особо крупную золотую коронку.
- Вопрос ясен, - заключил Дейбель, засовывая всю добычу в карман. Мне надо идти. Днем Карльхен всыплет Фрицу двадцать пять горячих. Потом обрейте его наголо и переведите в мусульманский барак.
Он взял свой красный кабель, лежавший возле картотеки, и взбежал по ступенькам.
7.
В полдень началась раздача еды. Первыми выстроили тех, кто не работал. Длинная очередь растянулась по Лагерштрассе до самой конторы. Помощники Мотики вытащили из кухни два громадных котла, наполненных вареной картошкой в мундире. От картошки поднимался пар, у нее был запах, от которого кружилась голова. Продрогшие "мусульмане" благоговейно закрывали глаза, некоторым казалось, что у них выворачивается желудок.
Кругом стояли капо с дубинками, фамильярно переговаривались с людьми из кухни и строго следили за очередью.
От котлов с картошкой вдоль очереди побежали двое парней со стопками эмалированных мисок в руках. Раздавая на бегу миски, они кричали: "Бери, бери!" - и торопились так, словно бежали на пожар. Испуганные "мусульмане" дрожащими руками хватали миски. Потом опять началось ожидание.
Минут через пять раздатчики посуды появились снова, на этот раз с ложками. "Бери, бери, бери!" - кричали они и совали ложки, не глядя даже, успевают ли их брать. Ложки падали на землю, люди поспешно нагибались за ними, в очереди возник беспорядок и толкотня, капо опять заработали дубинками, послышались вопли и стоны, и снова долгое ожидание.
Наконец из кухни вышел слоноподобный Мотика в переднике из мешковины и бумажном колпаке. Расставив ноги, он стал у левого котла и взял в руку черпак, сделанный из старой консервной банки. То же самое сделал глухонемой Фердл, занявший место у другого котла.
Перед Зденеком было не меньше сотни человек, но он впился глазами в потные лица обоих поваров и видел только их, словно стоял с ними лицом к лицу. Ему даже не пришлось подниматься на цыпочки - перед ним стоял "мусульманин" на голову ниже его ростом; собственно, это был даже не мужчина, а какой-то юнец. Другие заключенные тоже хотели видеть поваров и высунулись из очереди, вызвав поток брани и ударов со стороны капо.
Зденек стоял прямо, смотрел вперед, сердце у него взэолнованно билось. Ему показалось, что у гиганта Мотики грубое, злое лицо. Тем лучше, что он, Зденек, стоит в правом ряду. Маленький, насмешливо улыбавшийся Фердл производил лучшее впечатление. "Бедняга Феликс, - без особого огорчения подумал Зденек, - стал рядом со мной, и опять ему не везет: непохоже, чтобы этот детина вздумал выдавать щедрые порции".
