Иван Стаднюк - Меч над Москвой
Никто из дежуривших здесь не чувствовал себя оторванным от мира. И в то же время это был обособленный мирок со своим климатом, уютом и всем необходимым для отдыха и работы - спальнями, столовой, душевыми, кислородным оборудованием, салоном для собраний... Была и своя автономная электростанция на случай, если городская электросеть окажется разрушенной.
Когда на нижнем этаже лифт остановился и Щербаков вышел в небольшой вестибюль командного пункта, его встретил дежурный - старший лейтенант с красной повязкой на рукаве и при противогазе. Он начал докладывать, что командный пункт приступил к боевой работе по отражению воздушного противника, но Александр Сергеевич взмахом руки прервал его и зашагал по ковровой дорожке вдоль коридора, с левой стороны которого выстроились в ряд многочисленные двери. За каждой - чье-то командное хозяйство со своей особой спецификой и четко определенными задачами.
Зашел в просторное помещение оперативной группы и увидел на возвышении за столом генерала Журавлева в окружении нескольких штабных командиров. Журавлев, каким-то чутьем уловив момент появления Щербакова, оторвал глаза от планшета воздушной обстановки, распрямился на подвижном кресле, хотел встать, но Александр Сергеевич упредил его:
- Меня здесь нет. Работайте.
Командный пункт действительно работал. Это уже была боевая работа. Щербаков, прохаживаясь по свободному пространству зала, наблюдал за ней.
Все вокруг выглядело не совсем реально - как во сне после прочтения научно-фантастического романа. Планшет воздушной обстановки, над которым колдовал генерал Журавлев, со стороны казался Щербакову опрокинутым небом, укрытым фигурками немецких бомбардировщиков и наших истребителей, а вблизи - землей, видимой из поднебесья; она хорошо просматривалась сквозь огромный и прозрачный целлулоидный лист с подвижной координатной сеткой. Рядом приборы для вычисления координат обнаруженных целей.
А цели уже были обнаружены - много целей! На картах и на светоплане можно было увидеть, как в световых полях вступили в бой летчики-истребители, как появлялись все новые и новые вражеские бомбардировщики и наши истребители.
Александру Сергеевичу в какое-то время почудилось, что присутствует он на каком-то удивительном спектакле, где главные роли исполняли хорошо знакомые ему люди. Действие же спектакля происходило в этом зале, в смежных комнатах и этажом выше, где находились главный пост ВНОС и командный пункт прожекторной службы. Полковник Глазер с группой командиров - мозговой аппарат главного поста ВНОС. Каждая цель, ее высота и маршрут, о которых докладывали посты, без промедления наносились здесь на карту и записывались в журнале. Из множества целей надо было выделить самые опасные и по внутренней системе связи передать данные о них находившемуся рядом с генералом Журавлевым начальнику оперативного отдела полковнику Курьянову, который тут же наносил их на сводную карту.
У полковника Глазера память как движущаяся в съемочном аппарате кинопленка - прочно фиксировала все, попадавшее в его слуховой объектив. И, отбирая главное из запечатленного на ней, ее можно было мгновенно прокручивать взад-вперед, дабы не ошибиться в выборе целей... Удивительная память!
Выбранные цели ложились на карту в местах их нахождения в данную минуту в виде миниатюрных свинцовых самолетиков-макетиков. Они будто прилипали к карте и, обозначив собой авиагруппы, начинали двигаться вдоль шоссейных и железных дорог к Москве. На сводной карте командира корпуса их число непрерывно увеличивалось...
Полковник Курьянов спокойно и деловито прокладывал боевой курс каждой группы немецких самолетов, точно угадывая ее задачу. А генерал Журавлев, как-то буднично восседая в своем кресле, со сдержанным спокойствием оценивал обстановку и нажатием кнопки на своем пульте зажигал красные лампочки на пультах начальников служб. Это значило, что все переговоры в сети мгновенно прекращались, и тогда звучал знакомый всем генеральский голос, отдававший приказ...
Справа от зала главного пункта управления находилась комната, где размещался командный пункт командира 6-го авиационного корпуса полковника Климова; слева - комната, откуда управлял полками зенитной артиллерии полковник Лавринович. Сюда и поступали приказы Журавлева. Оперативная же группа прожектористов во главе с начальником прожекторной службы полковником Сарбуновым командовала своим огромным свето-лучевым хозяйством, находясь по соседству с главным постом ВНОС - на втором этаже.
Щербаков замечал, что по мере увеличения количества немецких самолетов и приближения их к Москве ритм работы на командном пункте убыстрялся и росло напряжение людей. Порой в чьем-то всплеске голоса, в надрывном шепоте, резком движении или нетерпеливом взгляде прорывалась нервозность. Но дело спорилось...
На светоплане и на картах было видно, что некоторые бомбардировщики, не долетев до цели, ложились на обратный курс: можно было предположить, что наши истребители вынудили их преждевременно освободиться от смертоносного груза. И стало совершенно очевидным, что к зоне действий зенитной артиллерии группы немецких самолетов подходили уже рассредоточенными.
Куда бы ни устремлял свое внимание Александр Сергеевич, пытаясь вникнуть во все происходящее в этом зале - в доклады, команды, приказы, шуршание карт, щелканье приборов и аппаратуры связи, - его все больше тревожила мысль: "Почему нет Сталина и других членов Политбюро?.. Ведь было точно условлено: пока не достроят бомбоубежище в Кремле, местом укрытия и работы Политбюро во время налетов будет командный пункт ПВО. Где же они?.."
Вначале успокаивал себя тем, что, судя по обстановке на картах, немецкие самолеты только приближались к воздушным границам Москвы... Но вот стало видно, что отдельные из них прорвались сквозь заградительный огонь зенитной артиллерии и рыщут над окраинами города. По ним уже ведут огонь зенитчики, боевые позиции которых - в центре Москвы.
На какое-то время отвлекли первые сведения о сбитых немецких самолетах. Потом они стали пополняться. На карте все больше появлялось красных кружочков с черными крестиками внутри...
"Но где же товарищ Сталин?" Щербаков не выдержал и вышел в коридор...
11
Первое крупнейшее ночное сражение в небе Подмосковья и Москвы не прекращалось в течение пяти часов. В пятичасовом массированном налете на советскую столицу участвовало до 250 немецких бомбардировщиков. Какая же это масса металла была поднята в поднебесье, какая силища моторов, изобретенных разумом человека, вращала лопасти воздушных винтов! И каждый самолет нес в себе до тысячи килограммов железа, начиненного огромной силы взрывчаткой и адскими зажигательными смесями.
