Артем Драбкин - Я дрался на Т-34. Третья книга
Когда мы ближе подтянулись к этому месту, где танки-то горели, – елки зеленые! М4 «Шерманы» – танки американские. Ну, мы их не рассматривали – на хрен они нам нужны. Горят и горят – пускай горят.
Нам дают команду, теперь идем не на запад, а идем на юг. И вот мы пошли к итальянской границе. В одном месте выкуривали эсэсовцев, которые там прятались. Там горы высокие и ущелья между ними, куда они загнали танки. И вот уже, когда наши сумели артиллерию на горы поднять, тогда их добили. С неделю мы там с ними копошились и двинулись дальше, но тут восьмое число.
– За «Шерманы» ни с кого не спросили?
Может быть, кто-то и разбирался, но нас в известность не ставили, мы ушли к итальянской границе.
– На танках какие-нибудь надписи делались?
Нет. На башне номер был. Кроме этого, были определенные опознавательные значки, например вот ромб такой трафаретный. Краской наносили: такая-то бригада, такой-то полк. Если кто-то приотстал, остальная колонна ушла, а надо найти, то саперы оставляют значки, вешки, и он по ним: «Ага. Наши пошли сюда-то. А вон туда пошли другие». Так, чтобы ему не плутать.
– Вы люк закрывали или держали открытым?
Люк закрывается на защелки с пружинами. Ну а тогда на заводах детали не особо качественно обрабатывали, он в заусенцах весь, и эту защелку другой раз открыть очень трудно. А представь себе – попал снаряд? Многие, когда горели, не могли открыть защелку, срывали к чертовой матери себе ногти. Когда горишь, вообще рассудок теряется. Что делать? Не хотел никто умирать просто так на дурнячках. Поскольку люк подпружинен торсионом, то, если его не зафиксировать, он будет в открытом положении. Чтобы этого не происходило, я брал ремень поясной, за рукоятку защелки зацеплял и держал его конец. Люк прикрыт, но не на защелке стоит. Его толкнул – он под действием торсиона и сам откроется.
– Как в Т-34 давали команды механику-водителю?
Когда все грохочет, то в ТПУ ничего не слышно. Ногами командовал. На правое плечо мехводу надавил – направо, на левое – налево. В спину толкнешь – вперед. По голове – стой.
– Вы отделяли себя от тыловой братии?
Все делали одно дело, но было и такое, что кто-то пристроился жить в тылу, а потом искал себя в списках награжденных. Поэтому, естественно, у тех, кто в бою все время, было такое, знаешь, чувство: «Мы воюем. Мы обеспечиваем победу. А они…» Но нужно понимать, что без «них» и мы бы не могли воевать. Тылы же обеспечивали нас всем. Они обязаны были подвезти горючее, боеприпасы и еду. Конечно, находились и такие, которые прикарманивали. Их к стенке ставили. Все было. Это жизнь людская.
– Как быт был организован, как спали в танке?
Когда мы воевали в теплое время – это одно, а зимой нас в степи поставят, и жди, когда немцы то ли придут, то ли не придут. Когда мы начинаем передвигаться – вот тут погреешься. На трансмиссию вылезешь, немножко там посидишь, турбиной погреешься. А так, когда и двигатель нельзя завести – это вообще хана. Вшей на нас в 42-м было много. Мы от них начали спасаться, когда под весну дело пошло, после боев под Ростовом. Там уже начали делать из бочек бензиновых вошебойки. А зимой мы их ловили на «удочку» – бинт чистый вокруг шеи обмотаешь, они все под него переползают, а потом выкидываешь. Они на морозе лопаются. Сколько крови, гады, повыпивали! Это теперь с улыбкой рассказывать можно, а тогда не до смеху было.
– Власовцев видели?
Да. В Румынии, когда Кишиневская операция началась. Там есть городишко Хуши, где основная немецкая армия была окружена. Серьезные бои были. Бои прошли, вроде немножечко обстановка разрядилась, а лес сосновый хороший, мачтовые сосны растут. Войска остановились. Смотрю, что это в лесу? Солдаты кучей собрались. Я подошел, а они стоят кругом – сидит на бруствере окопчика власовец в немецком обмундировании. Конечно, зло у каждого, каждому хочется самому его убить на хрен.
Он говорит:
– Ребят, ну дайте закурить.
Один ему говорит:
– Сука, сними ботинки!
А ботинки хорошие. Американского покроя, что ли… черт его знает. Он ботинки снял, а на ногах нашей русской вязки носки белые из шерсти.
– Снимай носки!
Снял. Дали ему прикурить, он свернул цигарку – покурил. Сам слез в окопчик. На колени встал – его из автомата шарахнули. Вот так я видел власовца живого. Что власовцы воевали на стороне немцев против нас – это известно каждому. Вроде на вторых эшелонах воевали – второсортные войска, так будем говорить.
– Как вы отнеслись к появлению погон?
Воспринял как должное. Да надо прямо сказать, что все эти кубари и шпалы – странность какая-то. А это все-таки армия Российская.
– Из вашей семьи кто еще участвовал в войне?
Воевать начали четыре брата. Старший брат, Борис, служил на флоте. В Интернете есть фотография, на ней он со своим экипажем подводной лодки. Захватили транспорт немецкий, сняли штандарт и сфотографировались. Он в Черном море потопил много. Его именем назван корабль, а в Астрахани есть улица его имени.
Второй брат, Аркадий, 11-го года, на Западном фронте воевал. Тоже вернулся. Командовал пехотой. О нем я должен сказать прямо – не любил рассказывать о себе.
Один пропал без вести, а трое вернулись. Матери говорили: «Какая ты счастливая! Где можно мать в России найти, чтобы из четверых трое вернулись?»
– Как вы с женой познакомились?
С женой я познакомился в Румынии. Пришел к другу своему – он раненый в госпитале лежал. Перерыв небольшой был в боях, и я пришел наведаться к нему. Ну и ее там встретил. Она работала медсестрой. Этот госпиталь подчинялся 53-й армии, которой генерал Моногалов командовал. Когда война на Западе закончилась, ее армия ушла на Восток. Мы переписывались. Война кончилась здесь, я уже потом служил в Кирове, а письма писали. Вот она ко мне приехала, когда демобилизовалась. И началась семейная жизнь.
– О войне какие фильмы вы считаете правдивыми?
«Они сражались за Родину». Бондарчук действительно близко показал, с эмоциями. «На войне как на войне». А сейчас так, не поймешь.
– Какие у вас награды?
Медаль «За отвагу» – моя самая первая правительственная награда. Тогда, в 42-м году, не разбрасывались медалями. Наградили за то, что тогда плацдарм раздавили и штаб того полка, что его оборонял. Бои за Рычковский, Верхнечирский. По совокупности меня представили к этой награде. Я ее считаю для себя самой-самой.
К ордену Ленина тоже представили, а дали «Отечественную» 1-й степени.
