Максим Бельский - Неизвестный Фридрих Великий
Современный немецкий историк Йоханнес Куниш пишет: „Biograf Johannes Kunisch: „Unter den Herrschern seiner Zeit und unter den Preußenkönigen hat es keinen gegeben, der mit einer solchen Fülle außerordentlicher Talente begabt war”.
(«Среди властителей его времени и среди прусских королей не имелось никого, кто был бы столь же одаренным и с таким же изобилием чрезвычайных талантов».)
С дошедшими до нас литературными произведениями короля положение намного лучше, по сравнению с музыкальными, ведь они сразу же становились бестселлерами и их печатали во всей Европе. До наших дней благополучно дошли философские и политические сочинения, исторические книги и на военную тематику: „Considération sur l’état présent du corps politique de l’Europe”, „Mémoires pour servir à l’histoire de la maison de Brandenbourg”, „Histoire de mon temps”, „Histoire de la guerre de sept ans”, „Mém. depuis la paix de Hubertsbourg jusqu’à la fin du partage de la Pologne”, „Mém. de la guerre de 1778” и т. д.
Искрометный юмор и ирония Фридриха также пережили его! Появился целый пласт исторических анекдотов, в которых прославляется не только ум короля, но и его чувство юмора. Вот лишь один пример.
Король посетил тюрьму города Берлина.
Все заключенные, один за другим, падали в ноги королю и клялись в своей невиновности. Лишь один человек тихо стоял в стороне. Он не кричал, что его оклеветали, несправедливо осудили, он не просил Фридриха о помиловании.
– Ну а ты? – обратился к нему король. – Ты тоже попал сюда по ошибке?
– Нет, ваше величество! Я жду казни за три вооруженных грабежа.
– Ну-ка немедленно выпустите этого заключенного! – закричал король. – Выгоните этого бандита, чтобы он не смущал своим присутствием общество честных людей!
* * *Политикам Франции, России, Швеции и Австрии требовалось оправдать себя в глазах потомков и объяснить причины, приведшие к их поражению в Семилетней войне. Тем более что победителем оказался король страны с населением и ресурсами неизмеримо меньшими, чем их собственные. Эта война возникла не из-за территориальных или религиозных разногласий, а главным образом из-за торгового противостояния между Англией и Францией, но признавать этого никто не желал. Так и сформировался зловещий образ Фридриха – злодея, агрессора и захватчика, не имеющий с настоящим Фридрихом II, рыцарем и философом, ничего общего. Но оболгали не только Фридриха II, облили грязью всю страну: Афины на Шпрее объявили мрачной казармой и рассадником безжалостного милитаризма. В своей книге «Очерки по истории Пруссии» французский историк Э. Лависс создал целую теорию о том, что именно Фридрих придал Пруссии импульс ее будущей беспринципной политики, агрессивности и желанием поработить соседей своим «…вооруженным вмешательством, сильно смахивавшим на разбой»[79]. В своем труде «Эволюция военного искусства» военный теоретик, публицист, автор классического труда «Стратегия» Александр Свечин пишет: «На этой изуродованной французской политикой площади центральной Европы стало складываться и расти государство разбойничьего типа – Пруссия»[80]. И продолжает: «Разбойничье государство зорко следило за недоразумениями между соседями, вмешивалось в чужие дела при каждом удобном случае и постепенно округляло свои пределы. Прусские города представляли на-половину военные поселения, так как если численность гарнизона достигала в них четверти населения, то другую четверть образовывали или семьи офицеров или же она находила себе средства существования обслуживанием войсковых потребностей»[81]. Словом, самым ласковым определением для королевства Пруссии у историков было следующее: военно-полицейское государство казарменного типа. Или – Фридрих II был замечательный человек, но именно он принес Европе горе, слезы и кровь. Как эти наветы соотносятся с историческими фактами, свидетельствующими о совершенно обратном – одному Богу известно.
Глава VI
Франция, Россия, Австрия и Пруссия перед Семилетней войной
Титулы – украшение глупцов; великим людям достаточно своего имени.
Фридрих ВеликийПопробуем рассмотреть ситуацию более детально, сравним положение в Пруссии и в странах враждебной Фридриху II коалиции. Начнем с Франции, в которой в это время царствовал Людовик XV, официальное прозвище которого было Возлюбленный. Время его царствования знаменует кризис французского абсолютизма. Король был страстным охотником, любил раболепие придворных, игру в карты, был не дурак хорошо выпить и закусить. В 1725 году он женился на польской принцессе Марии, которая с 1727 по 1737 год родила десять детей! После чего их семейной жизни пришел конец: королева сделалась холодна и очень набожна, а Людовик с тех пор стал заводить себе любовниц и фавориток. Это длинный список – графиня де Мальи, герцогиня де Вантимиль, маркиза де Латурнель… Людовик был законченный эгоист, который не любил никого, кроме самого себя. Его правление проходило под девизом: «После нас хоть потоп». Сравним с Фридрихом: «Интересы моей страны – мои собственные интересы», – сказал он через несколько дней после коронации.
Поначалу в царствование Людовика XV политическими делами королевства управлял старый кардинал де Флери, детский наставник короля. Его деятельность продолжалась с 1726 по 1743 год и была успешной, поскольку он был опытным политиком, при нем развивалась промышленность, да и финансовое положение было относительно неплохим. Современник Крой так оценивал эпоху Флери: «Он всегда правил с большой добротой, и никогда Франция не была такой мирной, как при нем». Но он умер, а вскоре, в 1745 году у Людовика XV появилась любовница – маркиза де Помпадур, чье влияние на государственные дела стало решающим, и все изменилось к худшему.
Жанна Антуанетта Пуассон, маркиза де Помпадур
Маркиза находилась у власти во Франции на протяжении двадцати с лишним лет! «Если бы она не вошла тогда в жизнь Людовика XV, – убежден историк Пьер де Нольха, – события развивались бы совсем в другом направлении: другая политика в вопросах финансовых, религиозных, а быть может, и в дипломатических отношениях. С этого времени женщина – умная и к тому же умеющая пользоваться своим умом – подчинила себе монарха, властителя королевства, относившегося к власти ревностнее, чем сам Людовик XIV».
Это был пик так называемого Fêtes galantes, Галантного века[82] во Франции. Главным занятием для короля и его двора стала борьба со скукой. Этот век символизировал вырождение королевской власти во Франции, когда на свои удовольствия король и его фавориты стали тратить денег больше, чем на содержание армии и флота. Версаль стал местом полного отсутствия продуктивной деятельности и дурным примером жизни за счет других. Плачевное состояние экономики страны было закономерным: фаворитки при полном попустительстве короля обворовали всю страну, приближая и делая неизбежной революцию.
Настоящее имя мадам Помпадур – Жанна Антуанетта Пуассон, она была очень незнатного происхождения: происходила не из дворян, а из мелких буржуа (её отец одно время был лакеем, а затем поставщиком провианта, причем неумелым и бесчестным, поскольку все его преступления не оставались ни для кого тайной). Вознесенная на политический Олимп, без всякого преувеличения попав, что называется, из грязи в князи, она принялась беззастенчиво тратить государственные средства на свои личные нужды. Несмотря на впечатляющие успехи французской промышленности тех лет, огромные траты любовницы короля вызывали серьезное недовольство в народе, поскольку состояние финансов страны все время только ухудшалось. Вскоре она стала владеть таким огромным недвижимым имуществом, которым ни до нее, ни после нее во Франции не владела ни одна фаворитка. Так, она купила поместье Кресси в Дре за 650 тысяч ливров, выстроила здесь роскошный замок, обустроила заново огромный парк. Она купила Монретон, однако тотчас выгодно перепродала его и купила Сель в миле от Версаля. Недалеко от небольшого Версальского парка она построила уединенный домик с персидскими занавесями, расписными панелями, большим садом с кустами роз, в центре которого возвышался храм со статуей Адониса из белого мрамора. Такой же домик она построила в Фонтебло и в Компьене, а в Версале возвела отель, по специальному коридору из него можно было пройти прямо в замок. В Париже, в отеле Понштрен, где обычно останавливались послы иностранных держав высшего ранга, ей принадлежали роскошные апартаменты. Штат ее дома состоял из шестидесяти человек! За 700 тысяч ливров она купила находившийся в квартале Сен-Оноре отель графа д’Эвре, где полностью перестроила первый этаж. Этот список кажется бесконечным: замок Бельвю, дом в Шам, поместье в Сент-Уэне, Менар, Бабиоль, владение Севр и земля в Лимузене… Даже выездной лакей фаворитки был из старинного дворянского рода, вероятно таким оригинальным способом компенсируя свое низкое происхождение. Впрочем, как только это стало возможным, маркиза добилась назначения своего отца в пэра Франции! А своего брата она превратила в маркиза де Ведриер, впоследствии маркиза де Мареньи.
