Сара Брэдфорд - Диана. Жизнь, любовь, судьба
Диана, которую один из служителей дворца описывал так: «девятнадцать, а выглядит на пятнадцать», была подавлена. Стены дворца изолировали ее от подружек с Коулхерн-Корт и даже от собственной семьи. Ей отвели апартаменты с видом на Мэлл. Когда-то здесь жили королевские гувернантки и няни, мисс Пиблз и знаменитая Мэйбл Андерсон. Эти комнаты были меньше других дворцовых помещений. У Дианы была гостиная, спальня и ванная, а также кухня. Здесь она проводила время за шитьем, чтением и просмотром телевизора – как раз шла ее любимая мыльная опера «Перекрестки». Она ждала, когда принц Чарльз вернется в свои апартаменты, расположенные в том же коридоре. У Дианы был собственный помощник в секретариате принца Уэльского, расположенном на первом этаже. Оливер Эверетт ранее служил помощником личного секретаря принца, затем вернулся к дипломатической карьере – работал в английском посольстве в Мадриде. Но в феврале 1981 года принц лично попросил его вернуться, чтобы работать у Дианы. Компаньонкой Дианы стала леди Сьюзен Хасси. Она должна была ввести молодую принцессу в курс всех дел. У Дианы был и собственный личный секретарь, достопочтенный Эдвард Оден, который в качестве приближенного принца Уэльского сменил Дэвида Чекетса.
Эдвард Оден был прирожденным придворным. Он был праправнуком знаменитого лорда Стэмфордхэма, личного секретаря королевы Виктории и Георга V, и сыном лорда Одена, личного секретаря Георга VI и Елизаветы. Остроумный и эрудированный, он обладал прекрасным чувством юмора и независимым умом, что довольно необычно для придворного. Когда он почувствовал, что принц Уэльский не прислушивается к его советам, то предпочел уйти. Он был очень добр к Диане, хотя порой они ссорились, – он в жизни своей не встречал таких очаровательных, хотя и абсолютно необразованных подростков! Диана поддразнивала его, пыталась заставить бросить курить, но относилась к нему с глубокой симпатией. «Эдвард Оден замечательный человек, – говорила она. – Мы прекрасно ладили. Он был холостяком, и я постоянно старалась найти ему идеальную женщину, но так в этом и не преуспела. Он говорил: „Я знаю замечательных дам, которые могли бы стать фрейлинами. Не хотите познакомиться с ними?“, и я соглашалась принять их всех во фрейлины, хотя практически не знала… Мне тогда не хотелось ничего делать самой. Я была слишком напугана. Поэтому я соглашалась со всем, что делал Чарльз» [103].
Несмотря на всеобщую готовность помогать, никто по-настоящему не знал, что нужно делать с первой принцессой Уэльской со времен Первой мировой войны. Корень проблемы крылся в том, что никто не представлял, какую роль предстоит ей играть. Все знали лишь, что она будет супругой принца Уэльского. Люди во дворце занимались своими обычными делами, а Диана не знала, чем себя занять. Она часто оставалась одна, поскольку Чарльз уехал с официальным визитом в Австралию и Новую Зеландию. «Меня удивляло, что в семье не нашлось никого, кто взял бы ее под крыло и объяснил, что делать», – вспоминает один из служащих дворца. Сказка неожиданно оказалась страшной, одинокой и холодной.
Диана тянулась к «обычным людям», с которыми всегда чувствовала себя наиболее комфортно. Таким человеком для нее стал личный секретарь принца, Майкл Колборн, который в силу своего положения был осведомлен о перипетиях личной жизни Чарльза. Колборн изо всех сил старался руководствоваться обычным здравым смыслом. Он получил неформальное поручение – «присматривать за леди Дианой». Это ему твердили с момента первой встречи с ней, еще до помолвки. Первая встреча Колборна и Дианы произошла в Хайгроуве. В тот день любимый жеребец Чарльза, Алибар, неожиданно умер прямо под ним во время преодоления барьера. Принц был страшно расстроен, но у него были дела, и он вылетел в Бристоль на вертолете. «Пожалуйста, присмотри за ней, – сказал Чарльз Колборну перед отъездом. – Ей всего девятнадцать. Она еще слишком молода».
«Я находил Диану очень привлекательной, – вспоминал Колборн. – При нашей встрече она сразу же спросила: „Могу я называть вас Майклом?“ Я ответил: „Его королевское высочество всегда меня так называет. Конечно, можете“. „А можете ли вы называть меня Дианой?“ – спросила она. „Нет, – ответил я, – потому что вы станете принцессой, и тогда это будет недопустимо. Так что лучше и не начинать. Я буду просто называть вас „мадам“… Так будет лучше“. Мы прекрасно ладили. В период между помолвкой и свадьбой она часто бывала в моем кабинете… Ей не нравилось, когда я уходил обедать, она просила меня остаться и поболтать с ней».
Да, конечно, Диана была «леди Дианой». Она родилась в аристократической семье, но беспорядочное воспитание и образование в уютных, почти домашних школах не подготовило ее к жизни верхушки высшего класса британского общества, где не было принято считаться с чувствами других людей. Несмотря на то, что в семье Дианы уже были придворные – муж ее сестры Роберт Феллоуз служил помощником личного секретаря королевы, – Диана относилась к придворным с подозрением и обидой. Для нее они были «взрослыми» – все старше ее годами, – к тому же свято соблюдали невидимую социальную границу. Они не понимали ее и хотели изменить по собственному усмотрению. Диана часто пользовалась словом «взрослые», всегда вкладывая в него негативный смысл: «взрослые» жили в суровом, чуждом ей мире. К сожалению, к «взрослым» относились и многие люди, обслуживавшие королевскую семью, в том числе Оливер Эверетт и леди Сьюзен Хасси, которые должны были ей помогать. Диана была девушкой «бесклассовой» – а это доступно только тем, для кого понятие «класс» действительноничего не значит. И она была бунтаркой, не терпевшей, когда ей диктовали, что нужно делать.
Врожденная холодность и отстраненность членов королевской семьи бросалась в глаза и в Букингемском дворце. Все весьма замкнуто жили в своих апартаментах, и никто не озаботился тем, чтобы Диана почувствовала себя как дома. «Больше всего во дворце меня удивляло то, что все апартаменты абсолютно изолированы друг от друга, – вспоминал один из служащих. – Я не мог понять этих отношений: как королева может не знать, что делает герцог Эдинбургский, а он понятия не имеет, чем занята она. Потом они куда-нибудь отправлялись, а королева-мать оставалась в полном неведении» [104].
С почтением Диана относилась только к королеве, но та была постоянно чем-то занята. Диана пришла навестить ее и даже подарила небольшие фарфоровые фигурки. Хотя многие считали, что королева враждебно настроена по отношению к Диане, один из помощников принцессы вспоминает, что Елизавета «очень поддерживала» юную невесту. Чарльз был добр, но вечно занят. У него на невесту попросту не хватало времени. Диана тосковала по смеху и веселью, царившим в ее прошлом. «Я так сильно скучала по своим девчонкам! Мне страшно хотелось вернуться в нашу квартирку, сидеть там, смеяться, меняться одеждой, болтать о всяких глупостях – снова оказаться в моей уютной и безопасной скорлупке… Я не могла поверить, что вокруг меня [в Букингемском дворце] все такие холодные!» [105]
Диана несколько раз принимала у себя «девчонок» с Коулхерн-Корт, мать и сестру Джейн, но чаще всего она сидела в полном одиночестве. Чтобы успокоиться, она отправлялась к «нормальным людям», то есть к тем, кто работал в Букингемском дворце. Точно так же она поступала в Парк-хаусе и Олторпе. Диана целые вечера просиживала у Колборнов – его самого она называла «дядя Майкл». Она подружилась и с другими служащими. Одним из них был Марк Симпсон (он числился лакеем при детской, хотя никакой детской во дворце давно не было), которому тоже было поручено помогать Диане.
Симпсон был замечательным человеком, обладавшим потрясающей фантазией. Этого гея романтика королевской жизни влекла, как огонь свечи влечет к себе мотыльков. Марк начал работать во дворце в семнадцать лет. Он присматривал за принцем Эдуардом, возил его в школу и к дантисту. Симпатичный, обаятельный, всегда готовый помочь, он сопровождал королевскую семью повсюду, в том числе и на яхте «Британия». Через два дня после свадьбы, когда молодожены находились в Бродлендсе, Диана написала Симпсону «благодарственное» письмо: «Хочу поблагодарить вас за доброту и терпение, которые вы проявляли по отношению ко мне, когда я переехала в Букингемский дворец. Мое пребывание там стало гораздо проще и приятнее благодаря вашему обществу. Я чувствовала себя очень одинокой, а с вами мы столько смеялись, что мне никогда не отблагодарить вас за это». Марк тайком приносил Диане кукурузные хлопья (позднее она говорила, что именно в то время начала переедать, а затем вызывать рвоту; страсть к кукурузным хлопьям, судя по всему, была симптомом заболевания). Письмо написано чисто по-школьному, со «смайликами», которые Диана всегда любила. «Жаль, что с тех пор мне больше не доставалось хлопьев – плачу-плачу! Как я буду справляться без моих кукурузных хлопьев…» [106]
