Евгений Биневич - Евгений Шварц. Хроника жизни
По отзывам всех присутствующих и даже такой стервы, как Хеся, приветствие Вам прошло художественно, легко и изящно… Следующий спектакль 28-го в воскресенье. Все ждут Вашего приезда. Все очень хотят, чтобы Вы посмотрели спектакль. Приветствуйте и поздравьте Катерину Ивановну. Очень было бы хорошо, если бы и Катерина Ивановна посмотрела.
Желаю Вам счастья. Хеся шлет поздравления и приветы. Ераст.
Москва, 22.Х. — 56 г.».
Ольга Федоровна Берггольц передала ему свои стихи, написанные 21 октября — «В день шестидесятилетия»:
Не только в день этот праздничный —
в будни не забуду:
Живет между нами сказочник,
обыкновенное чудо.
И сказочна его доля,
и вовсе не шестьдесят
лет ему — много более!
Века-то летят, летят…
Он ведь из мира древнейшего,
из недр человеческих грез.
Свое волшебство вернейшее
к нашим сердцам принес.
К нашим сердцам, закованным
в лед (тяжелей брони!),
честным путем, рискованным
дошел,
растопил,
приник.
Но в самые темные годы
от сказочника-поэта
мы столько вдохнули свободы,
столько видели света.
Поэзия — не старится.
Сказка — не «отстает».
Сердце о сказку греется,
тайной её живет.
Есть множество лживых сказок, —
нам ли не знать это!
Но не лгала ни разу
Мудрая сказка поэта.
Ни словом, ни помышлением
не лгала, суровая.
Спокойно готова к гонениям,
к народной славе готовая.
Мы день твой с отрадой празднуем,
нам день твой и труд — ответ,
что к людям любовь — это правда.
А меры правды Нет.
Позже всех пришло письмо от Ольги Дмитриевны Форш:
Тярлево. 25.Х.56.
Сердечно поздравляю
с шестидесятилетием!
Дорогой и всем нам милый Евгений Львович, простите за опоздание… Я живу в Тярлево, была тяжко больна. Только на днях выбралась из опасности и учусь заново жить, ходить, писать…
Приглашение на Ваше чествование дошло до меня только вчера, и вот спешу сказать Вам свое любовное спасибо за ту радость, которую доставило мне Ваше чудесное дарование, Ваше благородное сердце, изящество языка. Будьте здоровы и сильны!
Любящая Вас Ольга Форш
Тамара Форш
Дельфин — Форш».
А Евгений Львович уже чуть ли не на следующий день после праздников начал отвечать поздравившим его.
А. П. Штейну: «Дорогой Шура! Спасибо тебе за поздравление. От всей души благодарю. Не сердись, что я тебя не поздравил с юбилеем и орденом, — каждый день собирался в Москву и надеялся это сделать лично. Поцелуй Люсю и все семейство. Екатерина Ивановна кланяется. Твой Е. Шварц».
У Штейна был пятидесятилетний юбилей.
Л. А. Касилю: «Спасибо за телеграмму. Очень тронут, что по случаю моего вступления в пенсионный возраст Вы заговорили стихами. Они имели очень большой успех — телеграмму читали вслух. Еще раз — большое Вам спасибо».
С. Я. Маршаку: «Дорогой Самуил Яковлевич! Спасибо тебе за поздравление Я очень боялся юбилея, но все обошлось и кончилось благополучно. И я скорее сел за детскую пьесу, чтобы избавиться от ощущения итога. Привожу в порядок свои рассказы о времени куда более веселом, когда не было и мыслей об итогах, и счет едва начинался о 20-х годах. Рассказ и тебе перепишу, если позволишь. Спасибо тебе за все.
Твой старый ученик тридцатипятиклассник Е. Шварц. 23/Х 56».
Детская пьеса, о которой идет речь, скорее всего «Царь Водокрут»; а рассказы «о времени» он начал выделять из материалов «Ме» — «Детство», «Белый волк», «Превратности характера» и др.
С. Т. Дуниной: «Дорогая Софья Тихоновна! Вы послали мне любовь, «как женщина, читатель, зритель». Отвечаю Вам взаимностью, как мужчина, драматург и член правления Ленинградского отделения ССП. Эти дни прошли весело. Особенно весело было на банкете: все пили, а мне не давали. Поучилось совсем как в сказке: по усам текло, а в рот не попало. А теперь, только я успел привыкнуть к телеграммам, подаркам, похвалам, как юбилейные дни прошли, а шестьдесят лет остались при мне. Впрочем, и к этому можно привыкнуть.
Спасибо Вам за поздравления. Ваш Е. Шварц».
С. Т. Дунина — критик, театровед, консультант по драматургии в тогдашнем Реперткоме.
А. Я. Бруштейн: «Дорогая Александра Яковлевна!
Спасибо за книги, за письмо, за телеграмму, за все, что видел от Вас хорошего. А ничего, кроме хорошего, от Вас я не видел. Роман я успел прочитать до того, как получил от Вас. И он мне очень понравился. По-моему, это лучшая Ваша вещь, и я ещё раз повторяю то, что говорил на Вашем юбилее о свойствах вина, которое «чем старее, тем сильнее». Жалею, что Вы не приехали. И обидно, что Вы хвораете. Болеть надо в молодости, когда это проходит быстро!
А мне на юбилее не позволили пить — инфаркт мой ещё оставил следы. Красиво ли это? Еще раз от всей души — спасибо. В ноябре надеюсь быть в Москве. Мечтаю повидать Вас. Ваш Е. Шварц».
Роман А. Бруштейн, о котором пишет Евгений Львович, — «Дорога уходит в даль» (1956).
Л. А. Левину: «Дорогой Лева! Спасибо тебе за телеграмму. Жаль, что ты не приехал. Я позвал бы тебя на банкет, а главное, сказал бы, что ты хорошо выглядишь. Спешу тебе сообщить, что, судя по приветствиям и поздравлениям, я очень хороший человек. Я тебе дам почитать, когда приеду в Москву. А пока верь на слово и уважай меня.
Я втянулся в торжества, и мне жаль, что все кончилось. Почему бывает год геофизический, високосный и т. п., а юбилейный — всего только день? Впрочем, уже без шуток, спасибо тебе, старый друг, за поздравление. Целую тебя».
К. И. Чуковскому: «Дорогой Корней Иванович! Спасибо за письмо, которое Вы прислали к моему шестидесятилетию. Я его спрятал про черный день. Если меня выругают, — я его перечитаю и утешусь. Увидел я Ваш почерк и не то, что вспомнил, а на несколько мгновений пережил двадцать второй год. Увидел Вашу комнату с большими окнами, стол с корректурами переводов Конрада, с приготовленными к печати воспоминаниями Панаевой, с пьесами Синга. Я подходил тогда к литературе от избытка уважения на цыпочках, кланяясь на каждом шагу, пробирался черным ходом. И, главное, ничего не писал от страха. Попав к Вам в секретари, я был счастлив. А Вы всегда были со мной терпеливы…
Очень странно мне писать о собственном шестидесятилетии, когда секретарем я был у Вас будто вчера. И то, что Вы похвалили меня, я ощутил с такой же радостью и удивлением, как в былые годы. Я знаю, помню с тех давних лет, что хвалите Вы, когда и в самом деле Вам вещь нравится. И бывает это далеко не часто. Поэтому и принял я Ваше письмо, как самый дорогой подарок из всех. Я не очень верю в себя и до наших дней, а читая Ваше письмо, раза два подумал: а что если я… и так далее. Верить в себя, оказывается, большое наслаждение. Так спокойно.
