Анатолий Куликов - Тяжелые звезды
Порой только диву даешься.
Женщина, будучи несовершеннолетней девочкой, работала во время Великой Отечественной войны на вагоностроительном заводе в Белоруссии. После распада страны получить документальное подтверждение этого ей не удалось. Российские чиновники не сочли эти хлопоты заслуживающими внимания. Только после депутатского вмешательства Департамент консульской службы МИДа России затребовал нужные документы в белорусских архивах.
Или взять мои запросы по поводу бывшего военнослужащего Щетинина, который служил в расположении ПО «Маяк», где еще в 1957 году произошла серьезная радиационная авария.
Солдат участвовал в ее ликвидации и потом сорок с лишним лет не мог получить информацию о своей дозовой нагрузке. Для кого-то это тайна государственной важности, но только не для самого человека!
Вот другая женщина, которая после похорон мужа и старшего сына, могла считать опорой только младшего сына, Антона. А он служил в Чечне. Ясно же, надо парня демобилизовывать или хотя бы как можно скорее перевести на другое место службы. Но пока не вмешается депутат, никто и пальцем не пошевелит…
Сентябрь 2000 года.
Депутатский запрос нередко напоминает стрельбу пушкой по воробьям. Обратились ко мне жители села Октябрьского с просьбой положить конец незаконной торговле спиртным. Указали адреса, назвали конкретные имена. Обращение депутата в Главное управление внутренних дел Ставропольского края возымело действие: виновные понесли заслуженное наказание. Вот я и думаю, неужели для того, чтобы положить конец подпольному бизнесу, необходимо вмешательство депутата Государственной Думы? Раньше для этого хватило бы участкового уполномоченного.
Из Благодаренского ТМО обратились врачи с просьбой помочь отремонтировать гастроскоп. Я написал губернатору. И вот глава Благодарненской администрации сообщает, что аппарат отремонтирован. Неужели нельзя было сделать это без депутатского запроса?
Но сам я по-человечески рад, что удалось оказать помощь.
Сентябрь 2000 года.
Вчера я и мои коллеги опять полемизировали с журналистами на тему — не слишком ли много военных во власти?
Надо признать, что часть российского общества придерживается однозначного мнения: раз военные, пусть ходят строем. Но я, понятное дело, вынужден возражать: это смотря какие генералы…
Хорошие генералы уже в силу своей профессии умеют брать управление на себя. Каждый из них проверил на опыте силу своей воли и слов. Не так рассчитал — погибли люди. Поспал лишний час — проиграл бой. Напился — все потерял…
К генеральским погонам должны быть приложены глубокие знания, личная порядочность, репутация. Важно и умение человека (в данном случае — генерала) меняться сообразно времени.
Есть такие исторические периоды, когда генералы во власти не должны настораживать общество. Без них не обойтись, когда существует военная опасность, когда стране угрожает повальный бандитизм или террор. Ведь многие из этих генералов и полковников — прежде всего специалисты в области безопасности.
Российский президент, например, полковник по званию. В думских комитетах по безопасности, по обороне — немало отставных и действующих офицеров.
Кстати, в «Табели о рангах» генералами именовались и государственные чиновники высокого класса, то есть сугубо гражданские люди. В России генерал-губернаторство — это традиционно институт особо уполномоченных людей, способных брать на себя ответственность за жизнедеятельность мирных и воюющих регионов страны.
Немцы говорят, что история Германии — это история германского офицерского корпуса, и ничуть этого не стесняются.
Многие российские генералы после окончания службы стали профессиональными политиками и вполне преуспели на этом поприще.
Я с уважением отношусь к бывшему командующему 40-й армией, Герою Советского Союза, генерал-полковнику Борису Громову. Имя этого командарма получило широкую известность во время войны в Афганистане. Позднее с Громовым познакомился и я. Это случилось в период вооруженного конфликта между Грузией и Южной Осетией: Борис Всеволодович был первым заместителем министра внутренних дел СССР, а я командовал внутренними войсками в Северокавказском регионе.
В 1999 году Громов был избран губернатором Московской области. Перемены, которые произошли с тех пор в Подмосковье, убеждают, что этот генерал способен эффективно руководить регионом, еще недавно считавшимся едва ли не банкротом.
Губернатором Ульяновской области недавно избран другой известный генерал — Герой России, генерал-лейтенант Владимир Шаманов.
Впервые мы встретились в Чечне, в Ведено, в 1995 году: я вручал ему знак «За отличие в службе», более известный как Кавказский крест. Десантники воевали храбро и умело, а боевая работа их командира, генерала Шаманова, заслуживала высокой оценки.
Вручил знак, поздравил Шаманова с наградой, а после того, как были завершены все дела, собрался улетать обратно — в Ханкалу, в штаб Объединенной группировки, командующим которой я был в то время.
Уже крутились винты Ми-8, когда я увидел Шаманова, решительно направляющегося к моему вертолету. Встревоженно двинулся ему навстречу. Спросил: «Владимир Анатольевич, что-то случилось?» В глазах Шаманова светится озорство: «Товарищ командующий, а что, разве мы знак «обмывать» не будем?»
Я расхохотался.
Старую, добрую, русскую традицию «обмывать» награды, особенно если они — боевые, нарушить, конечно, грешно… Тут же кто-то разлил водку по пластмассовым стаканчикам. В один из них Владимир опустил свой крест, и мы выпили наскоро, по-фронтовому, пожелав генералу Шаманову военной и человеческой удачи.
Октябрь 2000 года.
Наконец-то! В третьем чтении все-таки принята поправка к бюджету: выделены деньги на восстановление буквально смытого оползнями села Подгорное Андроповского района.
Сил в это пришлось вложить много. Понятно, сегодня в стране столько боли, что люди, которых это не касается напрямую, перестали ее чувствовать. Стихия переписала и без того нелегкую жизнь сельских тружеников: нет жилья, воды, газа. В руинах производственный комплекс. Люди живут без амбулатории, школы, детского сада. Кого-нибудь бы из нас, депутатов, хоть на неделю поселить в такие условия… Не знаю, выжили бы?
А мои земляки существуют в нечеловеческих условиях уже десять лет. Всю эту десятилетку власть на словах выражала им понимание, но разводила руками: нет в казне денег!
Когда мы с коллегами — депутатами от Ставропольского края Василием Ивером, Владимиром Катренко и Иваном Мещериным, взялись сдвинуть дело с мертвой точки, тоже поначалу казалось: вопрос не решить. Нескончаемый ворох бумаг, звонки, переговоры. Куда только лично я ни обращался: к председателю правительства и его заместителям, председателю Государственной Думы Геннадию Николаевичу Селезневу и к руководителям комитетов, к министру по чрезвычайным ситуациям и далее везде.
